— Куда ты идешь?
— В город. Я работаю в «Вулворте».
Ни одна из знакомых Ринка не работала летом. Большинство девушек проводили время в бассейнах — своих собственных или городских — или гуляли по центру города, а потом встречались с приятелями и устраивали вечеринки.
— Давай все-таки познакомимся. Я Ринк Ланкастер.
Девочка посмотрела на него с каким-то странным выражением. Наверно, его вид смущал и одновременно завораживал ее. Она боролась с любопытством, но никак не могла оторвать взгляда от его голой груди, живота и полурасстегнутой ширинки. В любом другом случае Ринк решил бы, что это сулит ему легкую победу. Раз женщина так на него смотрит — значит, она доступна и не прочь позабавиться. Но в глазах этой девушки светилась такая откровенная наивность, что Ринк покраснел. Ему стало стыдно за свое неглиже. А тут еще он, к своему ужасу, ощутил, что ее взгляды его возбуждают!
Стараясь не потерять самообладания, он шагнул вперед и протянул девушке руку. Она немного поколебалась и робко ответила на рукопожатие.
— Каролина Доусон, — дрожащим голосом проговорила девчушка и подняла на Ринка глаза.
Они смотрели друг на друга…
Минуты шли. В лесной тишине жужжали шмели, по небу летел самолет, речная вода плескалась о замшелые валуны, лежавшие на берегу. Бог знает, сколько прошло времени прежде, чем Ринк и Каролина разомкнули руки.
— Доусон? — переспросил Ринк и сам изумился тому, что его голос, как в переходном возрасте, сорвался на фальцет. — Дочь Пита Доусона?
Каролина потупилась, плечи ее поникли. Пита Доусона знал весь город. Он целыми днями играл в домино и попрошайничал. А набрав на бутылку, покупал дешевого виски и успокаивался до утра.
— Да, — тихо проговорила Каролина. Она явно стыдилась отца, но, не желая в этом признаваться, вскинула голову и с достоинством, от которого у Ринка защемило сердце, произнесла:
— Мне надо идти, а то опоздаю на работу.
— Приятно было с тобой познакомиться, — сказал Ринк.
— Мне тоже.
— Будь осторожна, когда идешь через лес.
Девочка рассмеялась.
— Не понимаю. Что тут смешного? — нахмурился Ринк.
— Ты говоришь про осторожность, а сам купался там, где водится всякая зараза. Разве ты не мог искупаться в бассейне?
Ринк пожал плечами.
— Мне было жарко.
Вот и сейчас его бросило в жар. Когда девушка смеялась, запрокинув голову, Ринка неудержимо манило поцеловать ее в белую, нежную, соблазнительную шейку. Волосы плавными волнами спадали на хрупкие плечи. Ринк вдруг подумал, что хозяйственное мыло и крахмал пахнут просто божественно. Гортанный смех Каролины ласкал его слух. Казалось, она гладила его тонкими пальчиками, и это была такая сладкая мука…
Ринк взмок от волнения. От него сейчас можно было прикуривать.
— Во сколько ты кончаешь работу? — спросил он, ничуть не меньше Каролины удивляясь тому, что его это интересует.
— В девять, — Каролина опасливо попятилась.
— И возвращаешься домой в темноте?
— Да. Но тогда я иду по дороге. А по лесу хожу только когда светло.
Ринк ошарашенно молчал. Он никогда не встречал таких удивительных девушек.
— Ладно, я пошла… а то на работу опоздаю, — пробормотала Каролина, отступая еще на несколько шагов, но Ринк почувствовал, что ей не хочется уходить.
— Да-да, конечно, иди, не задерживайся. До свидания, Каролина! Скоро увидимся.
— До свидания, Ринк.
Скупые фразы — а сколько чувств за ними стояло! Ринк надеялся встретить ее вновь. Она же в это не верила.
Он вернулся к автомобилю. Верх был опущен, и Ринк запрыгнул на сиденье, даже не потрудившись открыть дверцу. Домчавшись до Укромного уголка в рекордный срок, он взбежал по лестнице, пропуская ступеньки, ворвался в свою комнату и…
И теперь, как тогда, его неотступно преследовал образ Каролины. Перед мысленным взором Ринка возникла картина двенадцатилетней давности… Тогда он тоже вошел в комнату, наспех разделся, бросил одежду на пол и рухнул в кресло. И поза его была той же самой, и та же женщина занимала его мысли. Она до сих пор для него загадка, ускользающая мечта, наваждение.
И теперь, как и двенадцать лет назад, Ринк вынужден был со вздохом признать, что надежды на исцеление нет. Он страстно желает Каролину и ничего не может с этим поделать.
