— И что я должен… — начал было он, но Ира перебила:
— Все, господа, свободны, спасибо, что пришли, в понедельник за работу.
Это была совсем другая девушка — жесткая, властная, знающая себе цену. Бизнес-леди! Еще минут пять Игошев пожимал руки, Настя тоже протягивала журналистам ладошку и важно говорила:
— Это мой папа.
Когда наконец они остались одни в просторной комнате, Лена решилась, протянула Ире руку:
— Спасибо вам, Ира.
— Мы же на ты, — напомнила Ира. — Хорошие вы ребята, удачи вам во всем. Ни о чем не беспокойся, Андрей, я в твои дела вмешиваться не стану. Зарплату сотрудникам увеличила вдвое, ну а главный редактор… Останешься доволен. В понедельник разберешься с главными проблемами, приезжай в офис, подпишем договор. И — работай.
Настя дернула Иру за палец, сказала, задрав головку и глядя девушке в глаза:
— Ира, а ты добрая фея, да?
Та подхватила малышку на руки, прижала к себе и тихо сказала:
— Ты чудесная девчушка, Настюша… Это папа и мама твои добрые волшебники и очень хорошие люди.
— Ты тоже хорошая, — авторитетно сказала Настя, обнимая ее.
Слезы потекли по щекам Иры. Глядя на них, Лена тоже всхлипнула. Да они ведь обе… девчушки.
Тяжелые капли холодного осеннего дождя уныло барабанили по мокрому асфальту, выдувая пузыри на лужицах и срывая золотисто-оранжевые листья с веток деревьев. Орехов вышел из машины с огромным букетом в руке, пятнадцать ярко-красных голландских роз, и, опустив голову, быстрым шагом направился к входу в офис. Охранник был предупрежден, но показалось, и без команды босса с удовольствием пропустил бы Орехова, так искренно улыбался, увидев человека, который едва не стал боссом.
— Кирилл Васильевич! Рад вас видеть, честное слово. Давненько не захаживали. Ну — добро пожаловать.
Орехов не мог вспомнить, чтобы кто-то из охранников так улыбался ему, когда он был практически главой фирмы.
— Спасибо, — сказал Орехов и тоже улыбнулся. — Как дела у вас тут? Все нормально?
— Да оно-то нормально, только… — Охранник наморщил лоб, размышляя, стоит ли говорить, и не выдержал, сказал то, что думали все сотрудники: — Если по-честному, народ был рад, что Ирина Петровна стала хозяйкой, думали, полегче дышать станет, все ж таки молодая, неопытная. А она так гайки закрутила, у некоторых резьба сорвалась, ушли. Даже Волченков се боится, представляете? Про Баранова и говорить нечего. Вспоминаем о вас и, конечно, об Илье Ильиче. Все ж таки лучше тогда было. Правда, деньги платит хорошие, больше, но и требует… Железная прямо леди.
— Ну, босс есть босс, — с улыбкой сказал Орехов.
Похлопал охранника по плечу, давая понять, что этот разговор останется между ними, и побежал на второй этаж. В знакомом «предбаннике» сидела пожилая женщина в очках.
— Я Орехов, к Ирине Петровне.
— Пожалуйста, Кирилл Васильевич, проходите. Ирина Петровна ждет вас.
Орехов вошел в кабинет, шагнул к массивному столу и замер. Да, это была Ира, юная секретарша и любовница босса, глупенькая девчонка, которая пыжилась от того, что все ей говорят комплименты, но… совсем другая. То ли прическа, то ли макияж, а может, уверенный, холодный взгляд карих глаз делали ее чертовски красивой и чертовски холодной и жесткой хозяйкой, по праву занимающей этот кабинет.
— Привет, Ира, это тебе, — сказал Орехов, положив розы на стол. — Спасибо, что приняла. Или… нужно называть тебя Ириной Петровной?
— Да перестаньте, Кирилл Васильич. Оставим все как было. Спасибо за цветы, но… не совсем понимаю.
— Хочу поблагодарить тебя за то, что все так замечательно получилось. Понимаешь, я счастлив.
— Не понимаю.
— Да ладно. Как тебе удалось так перевоплотиться? Слушай, ты обалденно красивая женщина, честное слово. И — настоящий босс. Я просто не узнаю тебя.
Ира улыбнулась, взгляд ее потеплел. Не такой уж он плохой человек, этот Орехов, и впервые почувствовала — не врет, говорит искренно. Да и фирму, такую, какая есть, создал именно он. А что странности у него в личной жизни, так это бывает.
— Все просто, Кирилл Васильич. Я ведь все про всех знала. Илья был мудрым человеком, всех видел насквозь, кто и вправду работал в поте лица своего на благо фирмы, а кто волынил. Но в последнее время ничего не хотел менять. Мне рассказывал, я возмущалась, не понимала, в мыслях прокручивала, как бы поступила на его месте, но… Что я могла? А потом, когда все так повернулось, ни о чем и думать особо не пришлось.
