На экране возник подъезд дома, запись была цветной, ибо производилась из машины, которая стояла неподалеку от подъезда, и не так уж скрытно. Просто вышедшие на улицу Руслан и Оксана не подозревали, что их снимают с близкого расстояния. Разумеется, камера не высовывалась из окна дверцы, она пряталась за синими шторками, между которыми был небольшой просвет, позволяющий заснять то, что нужно. И даже голоса записать.
«— Ты скажи, что была у родителей, Ксюша, — мрачно посоветовал Руслан на экране. — Я баран паршивый, понимаешь?
— Сама знаю, что мне сказать, — ответила Оксана на экране.
— Не обижайся, слушай. Иди ко мне совсем.
— Я подумаю. Но сегодня меня здесь не было, запомни это раз и навсегда.
— Уже запомнил, слушай!
— Я еду на дачу, оттуда вернусь в Москву, как только состоится оглашение завещания.
— Я тебе позвоню, Оксана?
— Ни в коем случае! Забудь обо мне, если нужно будет, я тебя сама найду. Все понял?
— Конечно, слушай… — уныло пробормотал парень.
Он попытался ее обнять, но Оксана оттолкнула парня, решительно зашагала к белому „мерседесу“…»
Орехов выключил телевизор, видеомагнитофон, внимательно посмотрел на Оксану.
— Ну и что дальше? — тихо спросила она, внимательно разглядывая свои тщательно отполированные ногти.
Ну еще бы — не тщательно! Девятьсот тридцать рублей, или тридцать долларов, стоила эта простенькая процедура в престижном салоне.
— А ничего. Собирай вещи и вали отсюда, — спокойно сказал Орехов, налил себе японского виски, сделал хороший глоток и на сей раз подумал, что не такое оно и противное. — Брачный контракт сгорел, как… старая газета в костре.
— Кирилл, допустим, я ошиблась, я виновата… Но у нас есть дочка… И вообще, я столько терпела от тебя! Ты хоть представляешь себе, как это унизительно, если муж будет состоятелен в постели только после общения с блондинкой в ресторане, пусть даже шлюхой? Но я это терпела, и даже твою Олю, имя который ты бормотал во сне, и не только! Я все это скажу на суде! Тебя заставят!..
— Что, Оксана? Я не хозяин фирмы, все акции Богданов передал своей секретарше. Я мог бы вернуть их через суд, но мне такое сказали, что я не хочу.
— Ты… проиграл? Импотент несчастный, и ты еще угрожаешь мне?! Коз-зел! — не выдержала Оксана.
— Но мои деньги для тебя недоступны — это раз. Брачный контракт разорван — это два. Ты чего кричишь, девочка? С этим компроматом тебе ни хрена не достанется, понимаешь?
— Понимаю, — вздохнула Оксана. — Но ты же не совсем подлец, Орехов? У тебя есть дочка.
— Не совсем, — согласился Орехов. — О ней помню. Поэтому миллион баксов на ее содержание выделяю. Пока что миллион, нужно будет больше — дам.
Оксана повеселела и уже без злобы смотрела на мужа, теперь — бывшего мужа.
— Но тратить их будет только гувернантка Саша, я ей полностью доверяю, с ней дочка ухожена, получает образование и вообще в порядке.
— Скотина.
— Разумеется, она будет представлять отчет тебе о своих тратах, ты сможешь ее контролировать. Но и мне будет предоставлять отчет. И если ты вздумаешь решить поехать на курорт за счет ребенка — я об этом узнаю.
— Хорошо.
— Второе, я сдам тебе дачу в аренду на пять лет за чисто символическую плату. Там должны жить, причем круглый год, Феонка с гувернанткой. Это их дача. Если все будет нормально, аренду продлю, обещаю, а ты знаешь, свои обещания я выполняю.
— Мне что, и приехать нельзя будет?
— Тебе можно, не только приехать, но и жить там. А если появится кодла русланов с шашлыками, я аннулирую этот договор. Одна — приезжай. Но шашлыки и пьяные русланы не лучшее соседство для Феонки.
Орехов еще глотнул виски — хорошо пошло, просто замечательно.
— То есть… — настороженно сказала Оксана.
— И ты, и дочка можете пользоваться дачей на условиях брачного контракта. Более того, скажу — она твоя.
— Кирилл, но ведь у меня…
— Разумеется, Оксана, ты моя жена и не должна отказывать себе ни в чем. Я переведу на твой счет в Швейцарии миллион баксов. Только для тебя. И это все. Если какой-то Руслан прокутит эти деньги в рулетку — пеняй на себя.
— Пусть только попробует! — улыбнулась Оксана. — Но мы расстаемся по-хорошему?
