— Не знаю о таком складе.
— Знаешь, у нас есть документальные подтверждения, что товар предназначался именно для вашей фирмы!
— Предъявите их, господин чекист.
— Я не чекист, Орехов. Товар предназначался для вашей фирмы. У нас есть сведения.
— Ну так предъявите, — усмехнулся Орехов. — На вашей даме были микрофоны? Но в суде эти факты рассматриваться не будут, хотя… я сомневаюсь в этом. Дама была так счастлива, что в кои-то веки познала настоящую жизнь… Я тоже был рад, что могу доставить красивой женщине удовольствие в отличие от вас.
— Предлагаю вам, господин Орехов, чистосердечно признаться в своих преступных деяниях, иначе…
— Что?
— Будет совсем другой разговор.
— Дождемся его, ладно? А сейчас извините, у меня дела. Я понимаю, что у вас нет ни ордера, ни разрешения врываться в наш офис, но не обижаюсь и жаловаться не стану. — Орехов встал из-за стола, наклонился к Пылюкову и добавил: — Вали отсюда, капитан, иначе у тебя будут большие неприятности. За одно это вторжение ты запросто можешь стать безработным. Пресса позаботится об этом.
Пылюков скрипнул зубами, но… понимал, что проиграл. Пока что. Рано или поздно он возьмет эту тварь, и тогда будет совсем другой разговор.
— А кто такой Мелконян? — по инерции спросил он.
— Откуда я знаю? Вообще в первый раз слышу об этом складе. Ну так что, капитан?
— Но ты же вчера переадресовал товар на эту базу! — сорвался на крик Пылюков.
— Даже если у нее был микрофон в трусах, это не довод для суда. Кстати, если еще раз отправишь ее ко мне — не откажусь. Красивая женщина. И что она делает среди всяких там задрипанных капитанов — понятия не имею.
Большего оскорбления Пылюков и представить себе не мог. Но и ответить, как полагается, набить морду наглому козлу тоже не мог. Ошибся, да, не следовало приезжать сюда сегодня. Но на будущее ясно, кто у него враг номер один. Кого нужно уничтожить в первую очередь.
— Ладно, Орехов, живи пока что. Но я до тебя доберусь, понимаешь, да?
— Если сможешь… добраться, капитан. Я думал, ты хоть что-то понял, но оказывается — нет. Ну и обижайся тогда на себя самого! — жестко сказал Орехов.
Пылюков мрачно хмыкнул и вышел из кабинета.
Когда опергруппа покинула территорию офиса фирмы, Орехов вызвал Баранова.
— Миша, товар арестован, база засвечена. Что сделано?
— Все нормально, Кирилл. Новобуковские приняли меры, документацию привели в порядок. Все свалено на товароведа, который принимал и сопровождал товар со странной базы, ничего не имеющей общего со складами комбината. База эта уже не существует. Будет задействована другая точка. Они себя обезопасили полностью. Но хотят, чтобы убытки разделили пополам.
— Перебьются, — сказал Орехов. — И вот что еще, Миша, усиль контроль за нашими нормальными базами, понял?
— Там все в порядке.
— Было, Миша, было! — заорал Орехов. — А теперь возможны провокации. Смотреть нужно в оба! Понял? С рискованным товаром придется повременить.
— Так точно, господин босс, — с иронией отрапортовал Баранов.
— Ну давай, Миша, вперед!
Орехов сложил ладони на столе, склонился к ним головой. Так вот кем она была, эта Ольга, сотрудницей спецслужбы! Ну и что? Она выполняла свое задание, действовала, как ей прикажут, но глаза-то не врали. Они смотрели так призывно! Они хотели… А он, дурак, лгал ей напропалую, но и это она проглотила, согласна была… Он ведь это видел, чувствовал это. Ольга…
Ну что ж, нет худа без добра, теперь он знает, где ее искать. Выждет недельку — и найдет. Как ни странно, он совершенно не обижался на нее. А вот этому капитану следует указать его место. Прискакал без ордера, угрожать стал… Ревнует, что ли? А это интересная мысль. Может, он спит с ней? Не исключено, да только… как она смотрела! Хотела поехать с ним в Турцию. Эх, черт возьми, да и поедут, почему бы и нет? Вернется Богданов со своей пигалицей, он, Орехов, возьмет недельку за свой счет, и махнут! Наверное, не откажется, не должна, он извинится за свой треп, пригласит в ресторан, что-нибудь подарит… А Оксане скажет, что едет в командировку. Эх, черт побери, что это будет за поездка! Орехов поднял голову, сжал кулаки и тихо застучал ими по столешнице, закусив губу. Приятно было даже думать о ней!
