Скворец №17 - страница 13

Вдруг Ефим Савельич повернулся и странно посмотрел в окно. Павлик присел на корточки и хотел было удрать, но подумал и решил пересидеть, чтобы не поднимать шума. И тут услышал над собой шаги. Не над собой, конечно, а так ему показалось. Павлик пригнулся ещё ниже, но над ним уже распахнулось окно и послышался голос:

— Это кто же здесь? Ты, Зарубин?

Непонятно было, как Он увидел его. Может, давно уже заприметил и только виду не подавал? Павлик поднялся и уставился в сторону, избегая смотреть на учителя.

— Ты чего здесь?

— Да я так…

— Ну заходи, раз так…

Павлик вошел в дом. Настенька подскочила к нему и вцепилась в ранец, требуя, чтобы он поиграл с ней.

— Связала меня по рукам и ногам! — кивнул Истратов па девочку. — Есть не хочешь? А учебники с собой? Ну вот что, садись-ка, голубчик, сюда, делай уроки да за Настенькой присмотри. А я через часок вернусь. Есть захочешь, вон хлеб, молоко…

И ушел, захватив с собой рыжий, весь в трещинах, дерматиновый портфель. Уф ты! Павлик легко вздохнул. Значит, ничего ещё, верно, не знает. Не видел, значит, как он шкодил по гнездам. А скворца-то небось с собой прихватил и спрятал где-нибудь здесь. Первым делом Павлик бросил ранец в угол, сразу же отпил полкрынки молока, успокоил жажду и стал обшаривать дом. Залез на печь, облазил сени, на чердак заглянул, но скворца нигде не было. Настенька путалась под ногами, полезла было за ним на чердак, но он шуганул ее. Ничего не найдя, он успокоился и стал играть с ней. Ползал на карачках, изображая коня и автомашину разом, и Настенька, ухватив его за уши, разворачивала то вправо, то влево.

Набегавшись, ребята сели вместе делать уроки: Настенька на полу с книжкой, а Павлик за столом. Настенька побормочет-побормочет и перевернет страницу. Скоро всю книжку «прочла» и потребовала другую. Павлик сунул ей ботанику, она и ту «прочла». И арифметику так же. И родную историю. Потом Павлик читал ей стихи, которые были заданы наизусть. Так вот вместе делали уроки, пока Настенька вдруг не заснула. Легла на пол и заснула. Павлик отнес её на кровать, прикрыл одеялом, постоял-постоял и, решив, что теперь, верно, не проснется до утра, пошел домой.

На следующий день Павлик повстречал Ефима Савельича по дороге в школу. Он зашагал с ним в ногу, чуточку забегая вперед и заглядывая учителю в глаза.

— Уроки сделать успел? Настенька не мешала? А я, голубчик, туда-сюда замотался: инспектор приезжал, в сельсовет с ним ходили, потом в лесничество ездил насчет лесу для ремонта… Ты уж извини, что так получилось. От мамаши нагоняя не было?

Поговорили о всяком, а о скворце — ни полслова, словно и не было той истории на кладбище и разговора в учительской, который подслушал Васька.

В школе Павлик все время старался попадаться Ефиму Савельичу на глаза. Вертелся на уроке арифметики, как юла, то и дело тянул руку, словно бы только и мечтал о том, чтобы его спросили. На перемене он летал в лабораторию, помогал семиклассникам готовить приборы для физики. После звонка выгонял ребят из класса, хотя на это был дежурный. На переменках, идя перед Ефимом Савельичем, цыкал на малышню, шумевшую больше, чем пристало. Зачем? Так, на всякий случай. Может, Ефим Савельич скворца припрятал, а сам приглядывается, кто это набедокурил. Однако все его старания пропадали впустую — Ефим Савельич не замечал его усердия и только изредка, проходя мимо, ладонью встрепывал чубчик на голове или похлопывал по плечу. Нет, видно, ничего не знал. А может, никакого кольца и не было вовсе? И как-то, задержав Ваську, Павлик оттащил его в сторону, взял за отворот рубахи и задышал ему в лицо:

— Брехня все это насчет кольца. Это Ефим Савельич так, для смеху. А ты и уши развесил. Лопух ты, вот ты кто!

Ефим Савельич вскоре уехал в область. Вызвали на совещание. Свои уроки он отдал учительнице биологии Маргарите Ивановне, и Павлик совсем уже стал забывать о случае со скворцом. Ему начинало казаться даже, что скворца и не было вовсе. Однако же мысль о колечке не давала покоя: а вдруг другой какой-нибудь с колечком летает? Чуть не каждый день гонял он теперь на кладбище и в приозерный парк, где на верхушках лип чернели птичьи гнезда. Васька следовал за ним, как тень, караулил внизу, пока тот выпугивал птиц из гнезд. Но все впустую никто с колечком не попадался.