— Карты, лошади, женщина? — быстро перечислила герцогиня, и опять в ее глазах блеснула лукавая искорка.
— На такие вопросы обычно не отвечают, но вам я отвечу: лошадь. Вы разочарованы?
— Это зависит от того, кто всадник, — возразила герцогиня, и маркиз рассмеялся. А потом повернулся к Орелии. Она попыталась взглянуть на него, но не смогла, и темные ресницы лишь подчеркнули бледность ее лица, когда она присела в поклоне.
— Это моя кузина Орелия, — услышала она слова Кэролайн, — я тебе рассказывала о ней, Дариус, и то, что папа завещал ее мне как источник добра и долг совести.
— И этим он взвалил на тебя чрезвычайно тяжкую ответственность.
В голосе маркиза снова прозвучала уже знакомая Орелии ирония. Выпрямившись, она взглянула на него, но не уловила ничего необычного в его взгляде, а поклонился он ей довольно сухо и формально. Он ее не узнал — решила Орелия, — а может быть, уже просто забыл девушку, которую поцеловал. Эта мысль принесла ей и облегчение, и почему-то ее опечалила. Начался разговор о Лондоне и о планах маркиза для Кэролайн на этот вечер. Орелия молчала, но остро чувствовала присутствие хозяина дома. Но как же она могла мечтать, что снова когда-нибудь встретится с джентльменом, который стал первым человеком в жизни, коснувшимся ее губ своими губами! Она украдкой поглядывала на него и очень растерялась, когда он неожиданно к ней повернулся.
— Надеюсь, мисс Стэнион, время в Лондоне вы проведете не без удовольствия. Мы очень постараемся, чтобы это было именно так и чтобы этот визит вам запомнился, тем более что нас вовсе не затруднит сделать это для вас.
— Благодарю… милорд, — запинаясь, отвечала Орелия. Она сразу же почувствовала, что ее появление маркиз воспринимает как некую шутку, курьез, словно под оболочкой модной одежды, даже если он забыл об их первой встрече, он все равно видит только малопримечательную деревенскую жительницу.
Кэролайн, конечно, была права: дом был настолько велик, что любое, даже самое многочисленное, общество могло здесь сколько угодно развлекаться, не причиняя никаких неудобств хозяевам, и Орелия в последующие два дня в этом убедилась. Маркиза она видела только изредка. Он возил Кэролайн в парк кататься, и в первые два вечера после ее приезда в Лондон они с Кэролайн обедали у родственников, куда ни герцогиню, ни Орелию не пригласили. Большую часть времени она проводила очень приятно — в посещении магазинов. Раньше она и вообразить не могла, что мода так стремительно меняется, что фасоны могут быть столь фантастически прекрасны, а туалеты так изумительно сшиты и столь же изумительно дороги, но не унывала, оптимистически надеясь на возможность скопировать некоторые наряды Кэролайн. Увидев, однако, парадный туалет, который кузина собиралась вскоре обновить, Орелия поняла всю невозможность этого и приготовилась с благодарностью принять в дар платья, настоятельно предлагаемые ей кузиной, хотя и сама могла сшить себе несколько простых утренних платьев из муслина. По этой причине она однажды не отправилась вместе с герцогиней и Кэролайн в их рейд по магазинам, решив остаться дома и скроить себе платье, одно из самых простых по фасону. Принеся рулон ткани в гостиную на первом этаже, предоставленную им с Кэролайн как персональное святилище, где кузина отвечала на приглашения и писала благодарственные письма, Орелия уже совсем было приготовилась начать кройку, но вспомнила, что оставила рабочую шкатулку в салоне, где показывала герцогине вышивку, начатую еще до отъезда в Лондон. Орелии очень хотелось заменить старые накидки на кресла в Мордене, которые до того выцвели, что уже невозможно было разглядеть рисунок на них. Увидев вышивку, герцогиня восхищенно воскликнула, но как раз в эту минуту вошел слуга, объявляя о пришедших с визитом, и Орелия спрятала вышивку за диван, а потом забыла ее достать. Сейчас, спускаясь за ней в салон, она увидела в холле молодого человека. Его сапоги, брюки и даже пальто были сплошь забрызганы грязью, шляпа продавлена, а галстук, не первой свежести, совсем развязался, так что весь его вид был поразительно неуместен в роскошном и величественном Райд Хаузе. К тому же, как показалось Орелии, молодой человек, подозрительно покачиваясь, едва стоял на ногах. Дворецкий поспешил ему навстречу:
