Тогда, Надеждин бросил всех: и вождей и массы и остался совсем один, если не считать математику и литературу. Он начал в цифрах искать буквы, а в буквах – цифры. Это был его первый, настоящий, долгий вдох, приведший его к схемам и графикам, к оси координат и нахождения своего места в ней. Но, Надеждин, отвыкший вместе со всей страной от правильного дыхания, постоянно сбивался с ритма. Он вдыхал и возносился над Землёй к Богу, но как правильно выдыхать абсолютно не понимал, поэтому задерживал дыхание. Но, это было в прошлом. Это было тем, что отразилось на его лице в виде морщин и усталости. Постепенно, он начал кое-что понимать и о выдохе, но стоило ему глотнуть алкоголя, как он напрочь забывал о вдохе.
Вот и сейчас, он сидел у костра, и не дышал. Аннушки не было, как собственно не было и её чумазого, юного друга. Друзья его были пьяны от песен, свежего воздуха и деревенских частушек. И тут, к счастью для Надеждина, ибо задержка дыхания уже грозила ему печальным концом, к нему подсела одна из барышень, которую он заприметил ещё тогда, когда вдыхал. Заприметил он её по тонким пальцам с красивыми ногтями и по обручальным колечкам, которыми они были унизаны.
Надеждин тогда, в своих думах, парил высоко над Землёй, как настоящий Ас. И как Асу самого высокого полёта ему пришло видение при виде этих пальчиков и этих колечек. Видение было простым. Какие могут быть сложности в бескрайней Вселенной. Надеждин отчётливо увидел, как он в дружном боевом строю других асов несётся на огромной скорости в бескрайней Вселенной, и, вдруг ярко загорается свет безымянной звезды. Дружный строй рассыпается, все устремляются к звезде. И только вспышки пламени ударов о звезду освещают глубины Космоса. А на «борту» звезды появляются кольца сбитых асов. Это было в видениях, но теперь Надеждин готов был быть сбитым наяву. Не дышать он больше не мог.
Барышня начала просто: «Вам было тепло в моей кофточке?».
Надеждин стал припоминать, кому обязан и кофточкой, и кружкой горячего сладкого чая, а припомнив, понял, что сети на него уже накинуты. Сладкие и ласковые сети.
Предыдущие видения мешали Надеждину сделать полный выдох. Он ведь был Асом, случайно уцелевшим в обломках мирской суеты. Кроме того, жизненный опыт и большие человеческие традиции подсказывали ему, что сначала мужчина унизывает женские пальчики правой руки кольцами: помолвка, брак, а потом, эти колечки, уже, сама женщина перемещает на левую руку: развод, отступные или даже поминки.
Надеждин был не против опыта и традиций. Он только никак не мог понять главного. В стародавние времена к невинной красавице отдаваемой замуж прилагали ещё и приданное. Честному человеку было что проматывать. А по нынешним временам ни приданного, ни тем более невинности, и как следствие череда длительных и бесконечных претензий на тему погубленной юности, молодости, зрелости, а в перспективе и старости. Этот аспект жизни, Надеждин познал на собственном опыте и думал что он первый, но, оказалось всё значительно прозаичней, надо было сказки Пушкина внимательней читать. Для, со всех сторон, виноватой старухи обратный отсчёт времени не наступает, что на неё не надень. Надеждину, как пушкинскому старику не везло, молодых, золотых и мудрых рыбок он отпускал, а вот молодые старухи его изводили совсем. Поэтому, не будем скрывать, Надеждин женщин боялся. Особенно тех, которые сами стремились к нему. Это был его комплекс мужской неполноценности, но совсем без комплексов на Земле жить нельзя. Не поймут. Как сказал один литературный герой: «С таким счастьем и на свободе».
Надеждин не проявлял к барышне никакого внимания. Но, эта женская душа тянулась и стремилась к нему так упорно, что шансов избежать её объятий у него просто не оставалось. И он, подумав над тем, что костёр погаснет, палатки упакуют в чехлы, праздник кончится, а жизнь продолжится – сдался. Он вернулся в город с ней, а заодно вернулся и к обычной жизни.
Муза по-прежнему, подозрительно молчала. Ну неужели она его совсем не ревнует, страдал Надеждин. Ведь я ничего не пишу. Только и делаю, что шастаю с этой окольцованной полубогиней по ночным казино и ресторанам. Я снова живу чёрт знает какой жизнью. Я выдохнул явно не туда. Но, видит Муза и Бог, я продляю счастье этой женщине.
