Предвкушение томило меня. Мне хотелось ехать туда, где можно приступить к новой жизни, где я могла бы начать смотреть в глаза других без страха. Я стремилась приехать в столицу еще и потому, что надеялась встретить там свою любовь. Конечно, такой резкий скачок было сделать сложно, но незнакомец, показавший мне то, что может случиться между мужчиной и женщиной, заставил задуматься об обычных вещах. Рассуждая, я даже подумала, что мамины пожелания по поводу молодого человека вполне могут исполниться. Впрочем, нельзя загадывать наперед.
Но запах свободы, смешанный с томящим ароматом новой жизни, уже кружил мне голову.
До отъезда оставались две недели: мне необходимо прибыть в столицу пораньше, чтобы приобрести все необходимое в новую квартиру, обустроиться в ней, узнать, по какому маршруту ездить на занятия. Новая жизнь влекла за собой множество проблем, но и они сейчас были для меня просто необходимы. Эта встряска должна послужить толчком к тому, что поможет мне выйти из тени прожитого – всего, что отравляло мне существование в маленьком городке с его причудами. Столица предполагала существование, в котором люди, населявшие мегаполис, должны лишиться предрассудков. Каждый день, теряясь в толпе огромного города, человек может раствориться, слиться с остальными, не раскрывая себя. Он мог свободно глядеть в чужие души, не боясь того, что увидит свершение этих судеб, ведь шансы встретиться еще раз крайне малы. В таких условиях этот человек уже не выделится каким-то Даром, он будет таким же, как и остальные.
Все мои надежды связывались с переездом.
В ночь, ставшую для меня последней среди привычного мира, я долго не могла уснуть. Одновременно с ожиданием чего-то нового, необычного и волнующего, ко мне пришло понимание ухода из обыденности. Я лежала в своей маленькой кровати и старалась запомнить все то, среди чего росла.
Словно раньше, когда в жизни еще не было проблем с Даром и незнакомцем, когда весь мир, окружающий меня, казался простым и понятным. Мне на миг захотелось снова стать маленькой, когда родители, любящие тебя, оберегают от всех невзгод, а окружающие люди мило улыбаются, пытаясь потрепать за пухлую щечку. Тогда мы, стремящиеся повзрослеть, еще не понимаем, от чего бежим.
Все мое детство прошло в этом маленьком городке, заполненном привычными людьми, внимательно рассматривающими тебя, чтобы потом обговорить между собой. Здесь нет секретов ни от кого. Но тихий городок по-прежнему был для меня дорогим, не смотря ни на что. Ведь когда-то, совсем давно, я ощущала себя счастливой здесь, а за это нельзя не чувствовать благодарности.
Уютный дом, ставший родным совсем недавно, после переезда, хранил все мои тайны, словно мы были самыми близкими друзьями. Он безмолвно дарил свою поддержку, которой иногда так не доставало от других. Его стены многое слышали и многое видели. И даже ту встречу, в которой я чуть не потеряла саму себя.
Я притаилась: хотелось получше запомнить все то, что дорого сердцу.
Стук часов, отбивающих половину третьего.
Звуки ночи, такие мало различимые, но вместе с этим столь привычные. В большом городе они сменятся шумом спешащих машин. Гудение жизни, стремительным потоком несущей свою энергию вперед. Только так, и не иначе. В мегаполисах нельзя шагать назад.
Запахи родного дома, в котором все было так понятно, – места, дарившего мне спокойствие в этом сумасшедшем мире.
Я искала в темноте ночи привычные очертания мебели, но многого здесь уже не хватало. Часть того, что было дорого моему сердцу, давно ждало нашего отбытия, и я спешила уснуть, чтобы уже завтра оказаться на новом месте.
Однако, сон, как назло, не шел ко мне.
Так всегда: когда торопишься, жизнь оттягивает наступление долгожданного момента.
Найдя рукой кнопку на ночнике, я легко нажала ее, и слабое сияние осветило небольшой кусочек комнаты, расположенный у моей кровати. Опустив ноги на мягкий ковер, я осторожно, чтобы не потревожить родителей, прошла к книжному шкафу, уже по большей части опустошенному предстоящим переездом.
Рука быстро пробежала по знакомым корешкам, от которых, как мне показалось, отдавало теплом. Ощущение это создавалось тем взаимопониманием, которое возникало между мной и их авторами, когда-то корпевшими над каждой полюбившейся мне строчкой.
