Насколько помнилось Фелисито, ни разу за все эти восемь лет он не заскакивал в домик Мабель неожиданно, особенно в полдень, — он только ночевал у нее, а еще заходил в заранее условленные дни. Но теперь само время выходило из привычной колеи, и ему дозволялось нарушить все традиции. Коммерсант устал, на улице было жарко, и вместо пешей прогулки Фелисито решил взять такси. Выбираясь из машины в Кастилье, он увидел Мабель у дверей ее дома. Входит она или выходит? Девушка с удивлением посмотрела на своего возлюбленного.
— Ты здесь? — произнесла она вместо приветствия. — Сегодня? В такое время?
— Я не собирался тебе докучать, — извинился Фелисито. — Если у тебя какие-то дела, то я пойду.
— Дело есть, но его можно и отложить, — улыбнулась Мабель, приходя в себя от удивления. — Давай проходи. Я все улажу и сразу же вернусь.
Фелисито подметил раздражение за любезными словами девушки. Он приехал в неудобный момент. Быть может, она отправлялась за покупками. Но нет — скорее встретиться с подругой, немножко погулять, а потом вместе пообедать. Или, возможно, ее поджидает молодой — такой же, как и она сама, — человек, который ей нравится и с которым она тайком встречается. Сердце Фелисито ёкнуло от ревности, стоило ему представить, что Мабель отправлялась на свидание с любовником. С парнем, который разденет ее и заставит визжать. А теперь Фелисито испортил им весь план. Он ощутил бег желания по телу, щекотку между ног и даже приближение эрекции. Ну что ж, ничего странного — после стольких-то дней воздержания. Мабель сегодня была просто красавица — в этом белом открытом платьице, в туфлях на шпильках, с причесочкой, с подведенными глазами и накрашенными губками. Так есть ли у нее любовник? Фелисито вошел в дом, снял пиджак и галстук. Когда Мабель вернулась, он в очередной раз перечитывал письмо от паучка. Все его недовольство прошло. Девушка была с ним так же улыбчива и приветлива, как и всегда.
— Понимаешь, этим утром я получил новое послание, — извинился Фелисито, подсаживаясь поближе. — Я просто взъярился. И мне неожиданно захотелось тебя увидеть. Вот почему я здесь, любовь моя. Прости, что я явился вот так, без предупреждения. Надеюсь, я не нарушил никаких твоих планов.
— Этот дом — твой дом, старичок, — снова улыбнулась Мабель. — Ты можешь заходить когда пожелаешь. И никаких планов ты не нарушил. Я просто собиралась в аптеку за лекарствами.
Мабель взяла письмо, уселась рядышком; по мере чтения лицо ее все больше омрачалось. Взгляд сделался тревожным.
— Так, значит, эта сволота не хочет останавливаться, — серьезно сказала она. — Что ты теперь намерен делать?
— Я сходил в комиссариат, но фараонов там не оказалось. Вечером зайду еще разок. Даже не знаю зачем — эта парочка тупиц все равно ничего не делает. Они давят мне на мозги, вот и все, что у них получается. Давят своими разговорчиками.
— Стало быть, ты пришел, чтобы я тебя немножко приласкала, — с улыбочкой произнесла Мабель. — Так, старичок?
Она провела рукой по его лицу; он чмокнул ее в ладонь.
— Пойдем-ка в спальню, Мабелита, — шепнул он ей на ухо. — Я страшно тебя хочу, прямо сейчас.
— Ну и дела! Вот этого я от тебя никак не ожидала. — Девушка снова смеялась и надувала губки. — В такое-то время? Я тебя не узнаю, старичок.
— Такое дело, — шептал он, обнимая ее, целуя в шею, вдыхая ее аромат. — Как сладко ты пахнешь, душа моя! Теперь я намерен молодеть и менять старые привычки, че гуа!
Они прошли в спальню, скинули одежду и набросились друг на друга. Фелисито был так возбужден, что кончил, едва только проникнув в Мабель. Он продолжал прижиматься к девушке, молча лаская ее, поигрывая ее волосами, целуя шею и плечи, покусывая соски, оглаживая ее и щекоча.
— Какой же ты нежный, старичок! — Мабель притянула его за уши, и теперь они смотрели глаза в глаза. — В каждый из таких дней ты объясняешься мне в любви.
— Разве я не говорил много раз, что люблю тебя, дурочка?
— Ты всегда повторяешь это в возбуждении, а это не считается, — игриво возразила Мабель. — Но ты никогда не говоришь так ни до, ни после.
— Так я скажу тебе сейчас, когда я уже не так возбужден. Я очень люблю тебя, Мабелита. Ты — единственная женщина, которую я по-настоящему любил.
