Я продолжала вздыхать о Даниэле, ни на что не надеясь – если уж он на Тересу не обращал внимания, то вряд ли заметит меня. Ведь я уступала сестре во всем: ни ее прекрасных форм, ни Дара, достаточного для Академии, – ничего-то у меня не было. Тересины поклонники смотрели на меня снисходительно, как на маленькую сестренку предмета своего обожания, которую можно попросить передать записочку и пообещать за это что-нибудь сладкое. Я была тощей, маленькой, нескладной и ужасно переживала по этому поводу. Мне начинало казаться, что меня никогда не заметят на фоне красавицы сестры, как вдруг все изменилось. Платья внезапно стали коротки и тесны в груди, и мама охала, недоумевая, как это я так вдруг быстро выросла. Мне было семнадцать, и все вокруг расцветало и радовалось жизни вместе со мной.
День рождения фьордины Феррейра отмечался в конце весны. Тереса начала готовиться к нему загодя. Столько счетов отец еще ни разу не оплачивал, он пытался спорить с сестрой, но она ему так нежно и недоуменно улыбалась, говорила, что хочет не так уж много, что он смирялся и подписывал все новые и новые чеки. У меня так никогда не получалось, поэтому я собиралась ехать на праздник в перешитом платье сестры – «почти новом», по выражению смущенной мамы.
– Дура ты, Патти, – как-то сказала мне Тереса, небрежно вертя в руках зажженную сигарету. – К мужчинам нужно иметь подход, а то так и проходишь всю жизнь в обносках с чужого плеча. Сначала платья, потом – мужья. Хочешь, я дам тебе попользоваться Даниэлем? – Она хохотнула, поглядев на мое вспыхнувшее лицо. – Думаешь, я не знаю, что ты по нему сохнешь?
– Пока еще Даниэль не твой, – заметила я.
– Вот именно, пока. – Она пустила струйку дыма в мою сторону, заставив меня немного поморщиться, и добавила: – Все, рулетка судьбы крутанулась и остановится там, где мне нужно. Для этого сделано уже столько, что успех обязан прийти.
Но рулетка судьбы крутанулась в этот раз не так, как она ожидала, потому что сама Тереса неожиданно слегла с болью в горле и высокой температурой, а Даниэль, не менее неожиданно, заметил меня.
– Патрисия? – удивился он. – Как ты изменилась.
– Я немного выросла, – смущенно пояснила я.
– Немного, – согласился он, разглядывая меня совсем по-другому, не так, как раньше.
Весь вечер он не отходил от меня, находя все более интересные темы для беседы. Я ужасно смущалась, отвечала невпопад – такое внимание было мне в новинку и больше пугало, чем радовало. Мне все казалось, что это злая шутка той самой судьбы, в рулетку с которой играла Тереса, делая ставки все больше и больше в надежде однажды сорвать банк.
На следующий день он приехал к нам с единственной целью – увидеть меня. Тереса все так же лежала в кровати, не имея возможности спуститься вниз, но когда ей рассказали о том, что он приехал и даже спросил о ее самочувствии, уверилась, что ее усилия наконец-то вознаградились.
– Любые цели хороши, чтобы добиться своего, – чуть хрипловато сказала сестра, когда я зашла спросить, не нужно ли ей чего-нибудь. – Пусть у нас черная магия и запрещена, но результат-то ты видела?
Она закашлялась, а у меня духу не хватило ей объяснить, что Даниэль спрашивал о ней лишь из вежливости, а приезжал ко мне. И смотрел только на меня. А на прощание поднес мою руку к губам, нежно поцеловал и долго потом не отпускал, а я забирать не стала. Так мы и простояли еще полчаса, прощаясь, говоря словами ни о чем, но глазами и улыбками – об очень многом…
Тереса провела в постели целую неделю. А когда встала, сразу поняла, что случилось. В гостиной она сидела с каменным лицом, время от времени вставляя короткие фразы, чтобы показать, что она участвует в общем разговоре. Но говорила она такие гадости, что лучше бы молчала. Наверное, эта же мысль пришла и ей в голову, так как она сослалась на плохое самочувствие и ушла, напоследок мазнув по мне неприязненным взглядом. Я поежилась. Непохоже, что она ограничится только этим: Даниэлю ничего высказывать не будет, а вот мне… Вечер оказался безнадежно испорчен этими мыслями. Я ждала воплей, швыряния в стену всего, до чего могла дотянуться моя сестра, и требований отправить меня куда подальше, чтобы не мешала ее личному счастью.
