Для Идальго-Миллера и Пристли это послужило сигналом, пришло время переходить от общих рассуждений к втягиванию Скрипаля в вербовочную ситуацию. В средине декабря Гонсалес пригласил «друга Сергея» на «деловую встречу». Она состоялась все в том же ресторане при отеле «Милья Кастилья». На этот раз разговор носил предметный характер. Скрипаль пообещал Гонсалесу найти «надежных бизнес-партнеров в Москве», тот, в свою очередь, взялся выяснить «каким образом можно одному знакомому устроиться на работу на базу «Морон».
На следующий день Скрипаль по результатам встречи с кандидатом на вербовку «Космо» подготовил отчет. В нем подробно изложил содержание бесед с Гонсалесом, оценку его личных качеств, особый акцент сделал на связях среди американских военных на базе «Морон» и отметил лояльность к России. После обеда, когда Сазонов освободился, Скрипаль поднялся к нему в кабинет. Резидент находился в хорошем расположении духа. Провал в работе с Грошевым остался в прошлом, а последние разведывательные материалы, добытые резидентурой, получили высокую оценку в «Центре». Бодро поздоровавшись, Сазонов спросил:
— Чем порадуешь, боец невидимого фронта?
— Есть чем, Николай Иванович, на нем прорезается еще один штык.
— Это хорошо, но давай, Сергей Викторович, не будем торопиться, а то как бы не наколоться.
— Не думаю, Николай Иванович. С Гонсалесом я работаю больше двух месяцев. Есть хорошая перспектива. От него получено два представляющих оперативный интерес материала по связям на базе «Морон». К России лоялен.
— Помню, читал. Вот только давай раньше времени не будем обольщаться на его счет. Лояльно относиться — одно, и совсем другое — работать на чужую разведку.
— Николай Иванович, у Гонсалеса есть серьезный мотив для сотрудничества!
— Ты имеешь в виду обиду на то, что он не стал космонавтом?
— Да, собственно, из-за этого Гонсалес и ушел со службы.
— Обиды рано или поздно проходят, а вот интересы остаются. Какой у него к нам интерес, ты можешь сказать?
— То, что не идеологический или духовный, так это точно.
— Ну, про идеологию, Сережа, давно пора забыть. Она умерла не в августе 1991, а еще раньше, когда Сталина вынесли из мавзолея. Духовная основа, но какая? Ответ на этот вопрос могут подсказать разве что на небесах. Но мы же туда не торопимся?
— Я, так точно, — с улыбкой ответил Скрипаль и пояснил: — Гонсалесом, как бизнесменом, движет материальный интерес. На этом я и рассчитываю выстраивать наши отношения.
— Допустим, а что мы сможем ему предложить?
— Самое простое, вывести на коммерсантов в России. Кой-какие связи среди них у меня есть. Однокашники по военному училищу.
— Ох, Сережа, скользкая эта дорожка. Не заметишь, как начнешь им подыгрывать, и потом один только черт знает, чем все закончится.
— Николай Иванович, я не собираюсь рулить делами Гонсалеса, выведу на связи в Москве, а там пусть сам крутится.
— Не знаю, не знаю, Сергей. Я пока не вижу особых перспектив с Гонсалесом. Другое дело, если бы он служил.
— А его связи, особенно среди американцев на базе «Морон»? Если их проработать и выйти на вербовку агента, то получим такой источник информации, о котором можно только мечтать.
— Мечтаешь о своем суперагенте? По мне, так лучше иметь парочку удачливых агентов.
— Николай Иванович, но одно другому не помешает! Отказываться от Гонсалеса неразумно! Он очень перспективен! — настаивал Скрипаль.
— Ладно, Сергей, вижу, лавры Зорге не дают тебе покоя?
Скрипаль хмыкнул и с иронией ответил:
— А если лавры пустят корни в голову? Нет, она мне еще нужна.
— Ха-ха! — рассмеялся Сазонов. — Ну, какие твои годы, Сережа! У тебя все впереди, не сегодня, так завтра назначат на должность резидента.
— Спасибо, Николай Иванович, за такую оценку моего труда. Так ведь это же вы будете писать представление к назначению на должность?
— Напишу, можешь не сомневаться.
— Спасибо. Поэтому мне нужен весомый результат, чтобы было не стыдно смотреть вам в глаза. А с Гонсалесом он будет. Через пару месяцев выйду на его вербовку, а там пойдут серьезные оперативные материалы.
— Ладно, убедил, Сергей Викторович, — согласился Сазонов, но предостерег: — Только будь осторожен, особенно с нашими бизнесменами. По ним, по каждому второму тюрьма плачет.
