Оставив «глок» в кобуре и не слезая с велосипеда, но поставив ноги на землю, я отстегнул от руля фонарик. У моего велосипеда не было фары. Я столько лет прожил в ночи и в комнатах, освещенных одними свечами, что моим привыкшим к темноте глазам редко требовалась помощь.
Луч проник в бетонный тоннель метров на девять. Проход имел прямые стены и потолок в виде арки. В его первой части не было ничего угрожающего.
Орсон вошел внутрь.
Прежде чем последовать за собакой, я поднял голову и посмотрел на машины, с ревом мчавшиеся на север и юг по шоссе № 1. Этот рев всегда казался мне одновременно возбуждающим и полным меланхолии.
Я никогда не водил машину и, вероятнее всего, никогда не буду ее водить. Во-первых, даже если бы я защитил руки перчатками, а лицо маской, ничто не спасло бы мои глаза от света фар встречных автомобилей. Во-вторых, я не смог бы проехать далеко на север или юг побережья, потому что не успел бы вернуться до рассвета.
С удовольствием прислушиваясь к этому шуму, я обвел взглядом широкие бетонные опоры по обе стороны тоннеля. Вершину длинного склона венчало металлическое ограждение; фары то и дело освещали его, но самих машин я не видел.
И тут краешком глаза я не то заметил, не то мне почудилась какая-то притаившаяся на вершине южной опоры фигура, не такая черная, как окружающая ее ночь, слегка освещенная фарами проносившихся по шоссе машин. Она была по эту сторону ограждения, едва видимая, однако распространявшая ауру угрозы, как химера, стоящая на парапете кафедрального собора.
Но стоило повернуть голову и присмотреться, как тени от огней автомобилей заплясали у меня перед глазами, словно стая воронов, взмывшая в воздух в разгар грозы. Более плотная фигура, окруженная пляшущими призраками, устремилась по диагонали вниз, удаляясь от меня и от опоры на юг, вдоль травянистой насыпи.
Не успел я моргнуть глазом, как она оказалась вне досягаемости мощных фар и затерялась в ночи, отделенная от меня шестиметровой стеной дамбы. При желании она могла вернуться и войти в тоннель вслед за мной.
Впрочем, вполне возможно, что ей не было до меня никакого дела. Думать, что галактики вращаются вокруг тебя, приятно, но центром Вселенной я себя все же не считал.
Честно говоря, таинственная фигура могла существовать только в моем воображении. Я видел ее долю секунды и не был абсолютно уверен, что она мне не почудилась.
Но все же я снова полез под куртку и притронулся к «глоку».
За это время Орсон углубился в тоннель под шоссе № 1 настолько, что луч фонарика не мог его обнаружить.
Оглянувшись и не заметив позади преследователя, я двинулся за собакой. На велосипед садиться не стал, а предпочел идти пешком и толкать его левой рукой.
Мне не хотелось, чтобы правая рука, держащая оружие, была занята фонариком. Кроме того, свет мог облегчить незнакомцу преследование и делал меня удобной мишенью.
Хотя русло пересохло, стенки тоннеля издавали влажный запах; холодный бетон пах известкой.
Шум машин, отделенных от меня несколькими слоями стали, бетона и земли, эхом отдавался в полукруглом своде. И все же он не сумел заглушить звук приближавшихся шагов того, кто крался следом. Я несколько раз оборачивался, но луч фонарика неизменно освещал лишь гладкие бетонные стены и пустынную реку.
Следы шин продолжались по другую сторону тоннеля и бороздили видимый отсюда участок Санта-Розиты. Тут я выключил фонарик, положившись на естественное освещение. За шоссе канал № 1 сворачивал направо, уходя от него на восток-юго-восток. Уклон русла становился заметно круче.
Хотя на окружающих холмах еще теснились дома, мы приближались к окраине города.
Я знал, куда мы идем. Знал уже давно, но не хотел верить. Если Орсон не ошибся и машину, оставившую взятый им след, действительно вел похититель Джимми Уинга, то он вез мальчика в Форт-Уиверн, заброшенную военную базу, которая была причиной большинства нынешних трудностей Мунлайт-Бея.
Уиверн, раскинувшийся на 70 тысячах гектаров и занимающий намного более обширную территорию, чем наш городок, обнесен высоким сетчатым забором. Забор поддерживается залитыми цементом стальными столбами и увенчан колючей проволокой. Он пересекает реку; обогнув поворот, я увидел припаркованный темный «Шевроле-Сабурбан». След, по которому мы шли, закончился.
