Скованный ночью - страница 138

Я тоже начал двигаться, вцепился в Сашу и притянул ее к себе, но знал, что вовремя оказаться в безопасном месте мы уже не успеем.

Время.

Мы попали в тот момент прошлого, когда ангар был заполнен вспомогательным оборудованием, когда кран был готов воплотиться в реальность… И тут температура внезапно упала. Мутный красный свет померк. Скрежет стальных колес снова стал тихим звоном.

Я ожидал, что кран отступит, снова вернется к западному концу здания и станет менее материальным. Однако, когда я поднял глаза, мерцающий мираж крана прошел над нами и груз, который он нес, ударил Сашу, а потом меня.

«Ударил» — не то слово. Я не знаю, что это было. Призрачный кран прокатился над головой, и призрачный груз поглотил меня, прошел сквозь меня и исчез на другой стороне моего тела. В меня ударил холодный ветер, но на моей голове не пошевелился ни один волосок. Все это происходило внутри меня; ледяное дыхание пронзило клетки моего тела, играя на костях, как на флейте. Какое-то мгновение я думал, что оно сдует связи между молекулами, из которых я состоял, и превратит меня в пыль.

Остатки красного света исчезли, и из фонарей вновь вырвались лучи.

Я все еще был цел и невредим, как физически, так и умственно.

— Нечестно! — выдохнула Саша.

— Убийца, — подтвердил я.

Дрожа всем телом, она прижалась к одной из опор.

Доги стоял всего лишь в двух метрах за моей спиной. Он видел, как призрачный груз прошел сквозь нас и исчез, не добравшись до него.

— Ну что, пора домой? — лишь наполовину в шутку спросил он.

— Чтобы выпить стакан теплого молока.

— И шесть таблеток прозака.

— Добро пожаловать в лабораторию с привидениями, — сказал я.

Присоединившись к нам, Бобби пробормотал:

— То, что вчера ночью происходило только в яйцевидной комнате, теперь распространилось на все здание…

— Из-за нас? — спросил я.

— Не мы его строили, брат.

— Но положили начало строительству прошлой ночью, снабдив его энергией?

— Сомневаюсь, что два фонарика сделали нас главными здешними мерзавцами.

Рузвельт сказал:

— Нужно скорее уносить отсюда ноги. Все это место… скоро исчезнет.

— Так думает Мангоджерри? — спросила Саша.

В обычных случаях внушительная внешность Рузвельта Фроста, которой позавидовал бы любой предприниматель, может заставить тебя застыть на месте. Но увидев, что один его глаз полон мрачного изумления от только что пережитого, а второй распух, заплыл и налился кровью, я подумал, что мне следовало собрать вещички и самому лечь под этот злосчастный кран.

Он сказал:

— Мангоджерри так не думает. Она знает. Все, что здесь есть, исчезнет. И очень скоро.

— Тогда давайте спускаться и искать ребятишек и Орсона.

Рузвельт кивнул.

— Давайте спускаться.

Пустая шахта лифта в юго-западном углу ангара была такой же, как и в предыдущую ночь. Но косяк и порог двери из нержавеющей стали, не замеченной ликвидаторами, освободились от грязи и пыли, чего не было с тех пор, как я впервые открыл это место около года назад. Луч Сашиного фонарика осветил первые ступеньки лестницы, с которых тоже исчезла пыль и мертвые насекомые.

Либо перед нами здесь прошел добрый гном, делая это место более приятным для глаза, либо феномен яйцевидной комнаты, свидетелями которого мы с Бобби стали прошлой ночью, вымыл щелоком стены этого таинственного здания. Во всяком случае, гному я не платил.

Мангоджерри стояла на второй ступеньке и вглядывалась в бетонную лестницу, нюхая воздух и навострив уши. Затем она начала спуск.

Саша последовала за кошкой.

Ступеньки были достаточно широкими, чтобы два человека могли идти рядом. Я шел с Сашей бок о бок, испытывая облегчение от мысли, что делю с ней риск первопроходца. Следом шел Рузвельт, затем Доги с «узи». Замыкающим — Бобби. Он держался спиной к стене и спускался боком, следя за тем, чтобы никто не подкрался к нам сзади.

Если не обращать внимания на подозрительную чистоту, первый пролет был таким же, как в предыдущую ночь. Голый бетон со всех сторон. Равномерно расположенные дыры в потолке от снятой арматуры. Крашеная железная труба, прикрепленная к стене в качестве перил. Воздух был холодный, душный и пах стекавшей со стен известкой.