Он видел теперь, что ее губы дрожали, когда она посмотрела на него.
— Да, я возьму его, — сказала она. — Я возьму и сохраню… навсегда.
— Я видел в нем женщину… вообще, — продолжал он. — Это глупо, правда? Я рассказал вам все это, потому что мне хотелось узнать, что с вами случилось и что вы будете делать, когда вернетесь к своим родным. Скажете вы мне это?
— Он умер; это все, — отвечала она. — Я обещала отвезти его домой. Когда я буду там, я не знаю, что я буду делать…
Она перевела дыхание. Легкий вздох вырвался из ее груди.
— Вы не знаете… что вы будете делать?
Голос Билли прозвучал странно даже для него самого. Он встал на ноги и посмотрел на ее склоненную голову. Руки его сжимались, все тело дрожало от внутренней борьбы. С губ рвались слова, но он удерживал их — слова о том, что она слетела к нему, как светлый дух, что в короткие минуты, протекшие со времени их встречи, он пережил целую жизнь и что он любит ее, как ни один мужчина никогда еще не любил женщину. Ее голубые глаза вопросительно взглянули на него, когда он встал.
И вдруг он заметил предмет, о котором он на минуту забыл — длинный, грубо сколоченный ящик за спиной женщины. Его ногти впились в ладони рук, и с глубоким вздохом он отвернулся от нее.
В сотне шагов от костра он нашел голую скалу с вьющейся по ней красной виноградной лозой. Он срезал ножом ветку, и, когда он вернулся к костру, лоза засверкала, точно сноп красных цветов. Женщина встала и молча смотрела на него, когда он положил лозу на ящик. Он обернулся к ней и сказал:
— В честь умершего!
Краска сбежала с ее лица, но глаза ее горели, как звезды. Билли подошел к ней, протянув ей руки. Но вдруг он остановился и снова прислушался.
— Что это было? — спросил он через мгновение.
— Я слышала собак… и ветер, — отвечала она.
— Это, должно быть, у меня в голове, — сказал Мак-Вей. — Мне показалось, что…
Он провел рукой по лбу и оглянулся на собак, крепко спавших около саней. Женщина не заметила дрожи, пробежавшей по его телу. Он засмеялся и схватил топор.
— Ну, теперь примемся сооружать палатку, — заявил он. — Через час начнется метель.
Женщина достала маленькую палатку, он раскинул ее ближе к костру и внутренность ее наполнил густым слоем кедровых и еловых ветвей. Свою собственную казенную палатку он разбил в некотором отдалении, под ветвями елей. Кончив работу, он вопросительно посмотрел на женщину и потом на ящик.
— Если места хватит… мне бы хотелось, чтобы он стоял там… со мной, — сказала она. Пока она стояла, отвернувшись к огню, он втащил ящик в палатку. Потом он подбросил свежих веток в костер и пожелал ей спокойной ночи. Теперь лицо ее было бледно и тревожно, но она все-таки улыбнулась ему. Мак-Вею она казалась самым прекрасным из всего, что есть в мире. В глубине своего существа он чувствовал, что знал ее долгие, долгие годы. Он взял ее руки, заглянул в голубые глаза и сказал почти шепотом:
— Простите вы меня, если я поступлю нехорошо? Вы не представляете себе, как я был одинок, и как я одинок теперь… и что для меня значит увидеть лицо женщины. Я не хочу оскорбить вас и я… я… — его голос немного дрогнул, — я готов был бы вернуть ему жизнь, если бы я мог, именно потому, что я увидел вас, узнал вас и… и полюбил вас.
Она вздрогнула и вздохнула коротким вздохом, похожим на рыдание.
— Простите меня, маленькая девочка, — продолжал он. — Я, может быть, немного сумасшедший. Да, возможно. Но я бы умер за вас, и я провожу вас до вашего дома и… и… что если бы… если бы вы поцеловали меня на прощанье…
Ее глаза не отрывались от его лица. Они сияли синим огнем в свете костра. Она медленно отняла у него свои руки, продолжая смотреть ему прямо в глаза, потом положила их снова на его руки и подняла к нему лицо. Он почтительно склонился и поцеловал ее.
— Да благословит вас Бог! — прошептал он.
Долгие часы после того он сидел у огня. Ветер все усиливался. С севера налетела метель. Кедры и ели стонали над его головой, и он слышал свист урагана на равнине. Но теперь все эти звуки казались ему музыкой, сердце его трепетало и на душе становилось тепло от радости, когда он взглядывал на маленькую палатку, где спала женщина, которую он любил.
