Фабиан нетерпеливо смотрел на вращающиеся винты самолета. «Кондор» улетал, а бомба по-прежнему лежала у него в кармане.
От ревущего самолета к нему подбежал высокий молодой вервольф из личной охраны Гитлера.
— Что там у вас? — прокричал он, придерживая фуражку.
Сквозь нарастающий гул лейтенант едва его расслышал.
— Секретный пакет лично фюреру. Вервольф нервно оглянулся на самолет.
— Поднимайтесь на борт...
Такой поворот не был предусмотрен заговорщиками, но Фабиан подчинился. К счастью, вервольф не заметил, как было бледно лицо лейтенанта, когда они оба бежали к самолету.
На борт их пропустили беспрепятственно. Дверь плотно закрылась, и «Кондор» начал стремительный разбег.
Интерьер самолета был роскошен. Дорогая обшивка, удобные кожаные кресла, резные деревянные панели.
Фабиана усадили недалеко от двери, после чего эсэсовцы доложили о нем в главный отсек салона, где непосредственно и располагался фюрер со свитой.
Какое-то время ничего не происходило.
Самолет, судя по всему, благополучно набирал высоту, двигатели размеренно гудели, и смерть казалась чем-то бесконечно далеким и абсолютно сейчас неуместным. Она была облаком за прямоугольным иллюминатором.
Лейтенанту не верилось, что ему придется сегодня умереть.
Все пошло не так, как было задумано, а значит, в ход событий вмешались незримые, доселе молчавшие силы. По замыслу заговорщиков он должен был пройти на борт, оставить бомбу и в последний момент попытаться покинуть салон.
Фабиан просто смотрел в иллюминатор и старался ни о чем не думать, особенно о жене и маленьком сыне, оставшихся в Мюнхене.
Что с ними будет?
Хотя в том месиве, в которое очень скоро превратится самолет, вряд ли удастся установить, что именно он пронес на борт взрывное устройство.
Примерно через полчаса к фон Шлабрендорфу вышел Тиль Хениц.
Личный псионик фюрера обладал глазами медиума.
Но это были глаза не гипнотизера, а крайне опасного затаившегося хищника. Раньше (Фабиан это точно знал) Хениц вовсю трудился во славу Третьего рейха в зондеркоманде, собственноручно уничтожая узников лагерей смерти.
Сейчас псионик несколько безразлично рассматривал лейтенанта, наверняка пытаясь прощупать или, скорее, предугадать чужие намерения.
«Смотри, смотри, ублюдок, — мысленно произнес Фабиан. — Все равно тебе ничего не выведать: через несколько минут сдохнешь, как и все».
Бомба была хороша тем, что в ней имелся часовой механизм. Время взрыва было выставлено еще на земле.
Никакого особого всплеска в сознании лейтенанта не будет, часы в бомбе устанавливал не он, следовательно, от Фабиана сейчас не требовалось никаких решительных действий. Сиди себе и жди, пока сработает хитроумный английский механизм.
Времени оставалось немного, лейтенант это чувствовал.
— У вас имеется некий секретный пакет для фюрера, — наконец нарушил тягостное молчание Хениц, по-прежнему бесцеремонно разглядывая фон Шлабрендорфа.
— Срочная депеша с фронта, — подтвердил лейтенант.
Хениц коротко кивнул и, немного помедлив, вернулся в главный салон.
«Сейчас произойдет, — нервно подумал Фабиан, — главное — не запаниковать, иначе они все поймут... »
Лейтенанта ни на секунду не оставляли без присмотра: в кресле напротив сидел тот самый вервольф, который сопровождал его к самолету.
Дверь, ведущая в салон, снова открылась, на пороге возник личный адъютант Гитлера.
— Ну что там у вас? — с нетерпением спросил он. — Давайте скорее, через несколько минут мы садимся.
Этих нескольких минут у них уже не было.
Стараясь внешне оставаться спокойным, Фабиан передал адъютанту запечатанный пакет.
И все-таки нервы стали сдавать. Проклятая бутылка жгла грудь. Скрытая внутри смерть была готова вырваться наружу, и одна мысль об этом сводила с ума.
«Скорее бы уже... » — мысленно простонал фон Шлабрендорф и тут же отчетливо представил, как его разрывает на мелкие куски.
Это было уже слишком. Желудок взбунтовался.
— Извините, где здесь у вас туалет?
— Идемте. — Вервольф встал, указывая в хвост самолета.
— Немного укачало, — смущенно оправдываясь, добавил Фабиан, снимая шинель и небрежно кладя ее на спинку кресла. — Со мною всегда так в самолетах.
