Остальные участники совещания согласно закивали, поддерживая товарища одобрительными возгласами. Но не все. Пятидесятилетний начальник коммандо из Оранжевой, с бородой до пояса и тремя патронташами поверх выгоревшего до рыжины черного сюртука, пристукнул по полу каблуком грубого сапога.
— Де Веттера я знаю. И погибшего Бюргера тоже знал. Они не шпионы. Они двадцать лет занимаются своим ремеслом, никто не может сказать о них плохого слова. И если Де Веттер говорит, значит, что-то такое там было.
— Львы, — сказал кто-то. — Обычные львы напали на стадо, а трек-буры накануне выпили столько водки, что не смогли защитить ни себя, ни скот. А теперь придумали эти сказки.
Но позиция Басманова была выигрышной в любом случае. Мало того, что он знал правду, так еще и умел разговаривать с публикой такого уровня развития. Были у него в батарее, уже к концу Мировой войны, сорокалетние ратники второго разряда, из глухих сибирских сел. Староверы и «нивочтоневеры». Ничего, справлялся и с ними невзирая на свой сравнительно юный возраст и столичное воспитание.
Михаил не стал кому-то что-то доказывать, приводя рациональные доводы. Усмехаясь своей русской улыбочкой, которая могла означать что угодно (так можно усмехаться и посылая на расстрел, и самому становясь к стенке), он щелкнул зажигалкой, глубоко затянулся.
— Времени на диспуты, хоть научные, хоть религиозные, у меня нет. Война продолжается. Рассматриваемый вопрос дискуссионно не решается. Простейшее решение — любой из присутствующих вместе со мной поедет и посмотрит на месте. Монстры или не монстры, съеденное стадо мы в любом случае увидим. Ничего не найдем — проблема снимается автоматически. Со своими земляками поступите, как у вас принято. Найдем — другой разговор. В любом случае натурный эксперимент займет намного меньше времени, чем теологические и стратегические споры. Согласны? Кто поедет — вы, вы, или вы? — обращался он к самым недоверчивым (или — лично к нему враждебно настроенным. Таких хватало).
— Зачем именно нам? — спросил генерал Деларей, исполнявший должность начальника гарнизона Блюмфонтейна. — Пошлем обычный разъезд…
— Ничего не докажет при господствующем настроении. Вы и им с тем же успехом не поверите. Тем более, разъезд может не вернуться. Мы, ничего не узнав, потеряем еще несколько часов драгоценного времени.
— Я с вами согласен, полковник, — сказал, вставая, генерал Христиан Девет, мужчина лет сорока, с умным лицом и густыми, скобкой, усами, опускающимися ниже бритого подбородка.
Отважный человек, продолжавший вооруженную борьбу в хорошем агрессивном стиле даже после того, как президент Крюгер и многие военачальники в конце девятисотого года сочли войну проигранной. Совершивший с армией в две тысячи человек несколько успешных рейдов в глубь Капской колонии. И потом, уже после образования Южно-Африканского Союза, несколько раз устраивавший мятежи против правительства, требуя восстановления независимости бурских республик.
«Чистый Корнилов, — подумал Басманов, — такой же непреклонный и неожиданный в решениях».
— Хорошо, господин генерал. Я возьму с собой взвод, вы — сколько хотите. Что такое пятнадцатимильная прогулка? Ничего не найдем — так хоть поужинаем на свежем воздухе.
Взвод Михаила насчитывал десять офицеров, кадровых кавалеристов. «Ездящую пехоту» он с училищных времен не уважал. Всегда помнил слова из приказа шефа конной гвардии, великого князя Николая Николаевича: «Пехотному офицеру, едущему верхом, приближаясь к расположению кавалерийской части, следует сойти и вести коня в поводу, дабы своей посадкой не вызывать унизительного для чести мундира смеха нижних чинов».
Знал, что в случае встречи с монстрами нужны будут люди, не озабоченные прежде всего необходимостью не свалиться с седла, забывая о главном смысле своего существования.
На троих роботов он в этом смысле тоже полагался, они умеют все, что требует служба, и многое сверх того. С лейтенантом Карцевым и бригадой Ненадо андроидов оставалось девять. Хватит, чтобы при любом повороте событий удержать Блюмфонтейн, даже если буры побегут.
