Зная о том, как печется Флетчер о своем корабле, Конвей ожидал какого угодно ответа – от резкого «нет» до многословного взрыва эмоций в ответ на одно лишь предположение о такой возможности. Но вместо этого он получил ответ такого сорта, какой обычно дают опытные инструкторы учащемуся-недоумку. Лекция была прочитана на столь унизительно элементарном языке, что если бы Конвея не отделяли от Флетчера пять палуб, он бы, пожалуй, рискнул сдвинуть лицевую пластину и плюнуть капитану в физиономию.
– Я не вижу причин, доктор, зачем бы отсутствующему офицеру понадобилось покидать «Тенельфи», в то время как разумнее всего было бы остаться с товарищами и ожидать прихода помощи, – вот так начал свою нотацию капитан. Затем он напомнил Конвею о том, что времени у них мало и терять его зря не стоит. Нужно было как можно скорее госпитализировать заболевших членов экипажа, и к тому же «Тенельфи», брошенный звездолет и «Ргабвар» все быстрее притягивало к солнцу звездной системы. Через двое суток на борту «Ргабвара» должно было стать ощутимо жарко, а через четверо могла расплавиться обшивка звездолета-неотложки. Кроме того, по мере приближения к зловредной звезде все более и более проблематичным становилось безопасное осуществление прыжка в гиперпространство.
Мало этого: «Тенельфи» и «Ргабвар» в данный момент были состыкованы, что позволяло «Ргабвару» расширить гиперпространственную оболочку и включить в нее пострадавший корабль, который можно было доставить к госпиталю как вещественное доказательство для последующих исследований причин столкновения. При том, что корабли были состыкованы, осуществление точного маневрирования, необходимого для подруливания к брошенному звездолету, значительно осложнялось – точнее говоря, оно было попросту невозможно, и если бы Флетчер попробовал осуществить таковое маневрирование, «Ргабвар» могла постичь та же судьба, что и «Тенельфи». Кроме того, сами размеры звездолета-скитальца…
– Первоначально этот корабль имел сферическую форму, – продолжал капитан, и на мониторе, установленном на медицинской палубе, появилось изображение чужого звездолета. – Его диаметр – четыреста метров. В некоторых отсеках сохранилось остаточное давление и энергия. Но экипаж «Тенельфи» ранее сообщал об отсутствии живых существ на борту…
– Теперь на борту этой посудины может находиться Сазерленд, капитан.
Флетчер так выразительно вздохнул, что из динамика посыпались шелестящие звуки, а затем снова донесся ровный, сдержанный, занудный голос капитана:
– Результаты исследования, проведенные экипажем «Тенельфи», надежнее наших, доктор. Заключение о наличии живых существ на борту – это результат большого числа замеров с помощью датчиков. К этим замерам относятся определение типа и распределения источников энергии, выявление вибрации, связанной с работой механических устройств в системе жизнеобеспечения, измерение давления и температуры внутри обшивки, обнаружение системы связи и освещения, и еще множество более тонких методов. Мы с вами отлично понимаем, что многим инопланетянам требуются сверхнизкие температуры, да и видят они порой совсем в других частотах спектра, но все же их присутствие намного легче обнаружить через посредство обнаружения систем жизнеобеспечения.
Но сейчас, – продолжал капитан, – я не могу с уверенностью заявить, был ли внутри этой посудины хоть кто-то живой. Из-за близости к солнцу обшивка корабля раскалилась настолько, что уловить разницу температур под ней нет никакой возможности, а показания прочих датчиков будут сильно искажены, поскольку имеет место тепловое расширение всей структуры звездолета. Помимо всего прочего, корабль очень велик. Его обшивка настолько изрешечена метеоритами, что Сазерленд мог проникнуть внутрь где угодно. И откуда же вы намерены начать его поиск?
– Если он там, – сказал Конвей, – он сам даст нам знать, где его искать.
Капитан несколько секунд помолчал, и Конвею, хоть он и разозлился не на шутку за то, что Флетчер разговаривал с ним в такой манере, все-таки стало его жалко. И действительно: дилемма перед капитаном встала нешуточная. На самом деле ни Флетчеру, ни Конвею не хотелось покидать место катастрофы, не выяснив судьбу хирурга-лейтенанта Сазерленда. Но нужно было подумать и о здоровье остальных членов экипажа. Ответственность за их здоровье целиком и полностью лежала на Конвее, а ответственность за безопасность «Ргабвара», само собой, – на Флетчере.
