— Это очень узкое здание, — сказал самый низкий парнишка, как будто не все они узкие. — Окрашенное в ярко-красный цвет. Магазин Мерси находится на четвертом этаже.
Мысли о том, что надо затащить контейнер с водой на четвертый этаж достаточно, чтобы заставить меня захотеть бросить его здесь и сейчас, но мы продолжаем тащиться в тишине.
Гавань заполнена лодками с самым скромным снаряжением. Суденышки рыбаков, которые таким образом поддерживают свои семьи и продают пойманную лишку в городе.
Здесь нет ничего похожего на тот массивный корабль, который преследовал «Кэтрин» в декабре. Вода ударятся об заграждение, разделяющее дорогу от залива, обеспечивая устойчивый ритм для нашего марша.
— Почему ты мне не сказал? — спрашивает Блейн.
Боль от несения контейнера в моей ладони является более предпочтительной, чем его слова.
— Здесь так просто не ответишь, — говорю я, опуская шарф ниже подбородка, что было легче разговаривать.
— Грей, я не смогу понять или соотнести, или помочь тебе, если ты не будешь мне ничего рассказывать.
Я останавливаюсь, и он делает то же самое, контейнер раскачивается между нами.
— Ты не можешь понять из-за временного промежутка. В этом и проблема. В нашей жизни раньше было все одинаковое — та же рутина, те же страхи, тот же конец, который ждал нас на восемнадцатый день рождения — но потом мы разделились и начали жить каждый своей жизнью и…
И в этом и состоит вся жизнь? Расти среди людей? Я не видел Эмму несколько месяцев, а Кейл еще больше. Мой брат кажется мне чужим. Мы всегда были противоположностями, но теперь это нечто другое, гораздо более сложное, чем противоречивые личности. Это как чем старше вы становитесь, узнаете и принимаете себя — находите свой собственный путь в жизни — тем больше далекими и загадочными становится для вас каждый.
— Мы справимся, — говорит он. — Когда все это закончится, все вернется в норму.
— Блейн, ты же понимаешь, что все не так просто. Нет пути назад, к тому, как все было.
Больше не в силах вынести опечаленное выражение на его лице, я смотрю в другую сторону. Между плечами шумных горожан, на дальней стороне улицы, я вижу девушку, стоящую у входа в переулок.
Не просто девушку.
Эмму.
Она, несмотря на холод, одета в белый сарафан, ее волосы свисают на плечи спутанными волнами. Она выглядит именно так, какой я запомнил ее в тот день, когда мы в Клейсуте отправились на озеро и говорили о птицах. Шок, охвативший меня, от нахождения ее здесь, отражается на ее лице. Она отступает в переулок, почти испуганно, покачав головой, как будто она не желает, чтобы я приближался.
— Эмма? — кричу я.
Группа подростков проходит мимо, на мгновение заслоняя вид. Когда они проходят, переулок пуст.
Я роняю контейнер.
— Эмма!
Блейн хватает меня за руку, но я от него отделываюсь и бегу, забыв о контейнере с водой. Блейн кричит, что мне привиделось.
Я бегу по переулку и замечаю ее на следующем перекрестке. Ее белое платье — это маячок, кричащий в унылых оттенках зимы. Я пристально слежу за ней, быстрее двигая ногами.
Я все ближе и ближе — теряясь среди улиц, учитывая количество поворотов, которые она делает, но догоняю ее.
Я делаю еще один поворот. Эта дорога заканчивается тупиком. Эмма поворачивается ко мне лицом, широко раскрыв глаза, потом проходит в здание справа от нее. Это текстильная фабрика, или была таковой. Вырисовываются ткацкие станки, пыльные и скелетообразные.
Паутина цепляться за мое лицо и руки, когда я пытаюсь от нее не отстать. Под моими ногами хрустит стекло, и ветер завывает через пустые оконные рамы.
Я слышу, как Эмма наталкивается на что-то. Я ныряю между двумя ткацкими станками и нахожу ее на полу, с окровавленной ладонью из-за разбитого стекла. Она вскакивает на ноги, но я быстрее. Она вскрикивает от удивления, когда я хватаю ее за руку и толкаю ее назад, но я не сбавляю обороты, даже когда я придавливаю ее к стене, и ей становится некуда бежать. Ее лицо всего в нескольких дюймах от моего, и она выглядит так же — та же родинка на щеке, те же блестящие карие глаза — как и ее Копия.
— Когда ты меня видела в последний раз?
