Третий муж тоже принес человеческую голову:
— Мой отец был закоренелым грешником. Одноглазый одобрительно кивнул:
— Вы вернулись в святое лоно, братья. Садитесь! Господь радуется вместе с нами.
Скоморох был благодарен ночи, скрывшей от него кровавые детали происходящего. Бурная жизнь закалила его, но не настолько, чтобы безучастно взирать на жестокость душегубов.
— Скоро заблудших не станет, — начал вещать одноглазый. — К Покрову все будет закончено. Нам придется многое для этого сделать, но Господь вознаградит нас. На небесах верных рабов Божьих ждет сущий рай.
Речь напоминала христианскую проповедь. Нечто подобное Радим неоднократно слышал, когда бывал в церкви. Только говоривший был не пресвитером. Немытые мозолистые руки явно привыкли к топору, а не к кадилу. А эта лысина… Где-то он уже видел подобную. Ах, да, тот воевода в Лощинке. Но не может же это быть он? Что ему делать среди грязных смердов?
— Нам предстоит снова убивать. Готовьте свои души к смертельной схватке, братья. Господь поможет. Помолимся!
Люди у костра сложили ладони и зашептали молитвы. Радим разглядывал сидевших и все больше убеждался в том, что надо улепетывать. Очи безликих безумно блестели в отблесках пламени, придавая и без того ужасным татям невыносимо жуткий вид. Еще страшнее было их снаряжение. Безоружных среди молящихся не водилось. Длинные ножи и тяжелые рогатины были у каждого. Некоторые, как, например, одноглазый, имели топоры. Кое у кого за спиной виднелись луки и колчаны, полные стрел. Но более всего пугало, что слова одноглазого очень напоминали речь, услышанную во сне. Может, сна не было вовсе? А все это — жуткая явь?
— У тех, кто не примкнул к нам, еще есть время, — снова заговорил лысый. — Они должны покаяться в грехах и вернуться в святое лоно. Это единственное, что их спасет. Другая дорога — смерть и вечная мука в геенне огненной до самого Страшного суда. Выходи, Радим, мы тебя ждем.
Одноглазый повернул голову в сторону затаившегося скомороха. Глаз жуткого проповедника полыхнул огнем, его взгляд впился в Радима. Если произошедшее назвать громом среди ясного неба, то это будет слабое сравнение. Скоморох буквально остолбенел, не в силах уразуметь, как его обнаружили, как узнали его имя.
— Не противься воле Господа, что привела тебя сюда. Иди к нам или умри! — Одноглазый резко взмахнул рукой, метнув топор. Оружие с треском рассекло кусты и вонзилось в березу, за которой прятался скоморох.
Радим будто оттаял, он резко вскочил и, более не размышляя о смысле происходящего, рванул прочь от костра. Вдогонку закричали, забряцали оружием, кинулись следом, поэтому скоморох бежал что было сил. Ветви хлестали по лицу, оставляя болезненные царапины, ноги ударялись о корни и пни. Непроходимые заросли, как назло, вставали стеной каждый раз, когда скоморох прибавлял скорости. Приходилось их огибать, метаться из стороны в сторону, теряя время и ориентиры. Благодаря ловкости Радим все же избежал опасностей ночного бега. Пару раз свалившись, он не разбил голову и не свернул шею.
Выскочив на берег реки, скоморох не успел остановиться и с разбегу влетел в воду. Холод привел его в чувство. Куда дальше? Идти вдоль Меты, как предлагала Млада, было опасно. Радиму казалось, он еще слышит звуки погони, а значит, на этом берегу его в покое не оставят. Надо плыть.
Скоморох скинул кафтан и рубаху, снял боты и сложил добро в мешок. Осенняя Мета была холодна. Боясь окоченеть, скоморох спешно поплыл к противоположному берегу, гребя правой рукой, а в левой держа на весу мешок. Однако на середине силы оставили беглеца. Начали неметь мышцы. Радима охватил страх. Он с тоской подумал, что утонуть в реке еще глупее, чем свалиться в медвежью яму. Вот будет радости у раков — пощипать его бренное тело. Правда, говорят, к утопленникам благоволят русалки. Интересно, они красивы или нет?
Наконец, правая рука напрочь отказалась слушаться. Радим пошел ко дну. Бросив мешок, он попытался помочь себе левой, но тщетно. Скоморох тонул, барахтаясь из последних сил. Внезапно ноги коснулись твердой поверхности. Или ему показалось? Радим попытался встать и на самом деле ощутил илистое дно. Подхватив плавающий рядом мешок, скоморох, по грудь в воде, медленно побрел к берегу.
