— Опять те же тати потрудились?
— Такого они еще не творили. Караваны разоряли, было дело. Сел не трогали.
— Дурное дело нехитрое. Сигват, останься со своими. Внимательно осмотрите все избы. Мертвых похороните.
Лысый кивнул.
— А мы — в Березейку. Скомороха прихватим с собой. Третьяк, возьми его.
Такой оборот событий Радиму не понравился. Он 1редпочитал вольную жизнь и потому попробовал воз-эазить:
— Господин великий боярин, пощади! Дай уйти своей дорогой!
— Молчи, смерд! Как я решил, так и будет! Остромир резко повернул коня и, хлестнув его плетью, галопом помчался по дороге. За ним потянулись Дружинники. Названный Третьяком молодой черноволосый ратник ухватил Радима под мышки и перебросил на круп чалого скакуна. Лука седла больно впилась под ребро. Скоморох начал дергаться, но был Успокоен ударом поперек спины.
— Не ерзай, а то уроню!
Радим понял, что ничего иного не остается, как смириться. Хорошо, хоть сразу не порешили.
Исключительной красоты новгородская земля исстари славилась густыми лесами и добрым народом. Радим, несомненно, сохранил бы об этой стороне самые лучшие воспоминания, если б не те невзгоды, которые его здесь настигли. Вот угораздило! И ведь думал обойти новгородские пределы, наведаться в Смоленск или даже в стольный град Киев. Но необъяснимо потянуло на полночь. Вот так всегда и случается, когда нет удачи. В том, что он неудачник, Радим уверялся каждый раз, как появлялись неприятности.
Ему хотелось жизни безбедной и сытой, однако чем дольше скоморох путешествовал, тем больше уверялся в несбыточности своей мечты. Шел 6560-й год. На Руси было тихо и сытно несколько лет кряду. В селах и градах царил мир, строились новые хоромы, процветали торговые пути. Вороги — что ляхи на закате, что чудь на полуночи, что печенеги на полдне — изредка пощипывали приграничье, но серьезного урона не наносили. Тиуны судили не по своей выгоде, а по Правде Русской. Слава великого князя Ярослава гремела от Булгарии до Франкии, от Норги до Греции. Казалось бы, живи да радуйся!
Но Радиму в этом порядке было неуютно. Куда б он ни пришел, в Туров — к Изяславу, в Чернигов — к Святославу, да пусть в сам Киев — к великому князю, — нигде не мог найти себе места. Скомороха если и привечали, то радости он находил мало, везде оставался чужаком, гостем, зашедшим ненадолго и уже готовым снова пуститься в путь. А ему так хотелось стать своим, почувствовать, что для кого-то он важен, незаменим…
Нынче важным он был лишь для Третьяка, которому поручили доставить пленника в Березейку. Про целость и сохранность Остромир не предупредил, поэтому дружинник со скоморохом особо не церемонился. Добравшись до деревни — несколько изб на небольшом лугу посреди леса — Третьяк сбросил полуживого Радима на траву и пнул в бок, чтобы привести в чувство.
— Вставай!
Кряхтя и охая, Радим поднялся. Порыв ветра чуть не опрокинул скомороха наземь. Чьи-то крепкие руки поддержали его.
— Вот так встреча! — На лице подсобившего Радиму ратника появилась улыбка.
Перед скоморохом стоял отрок в потертой рубахе, широких штанах и пыльных сапогах, с мечом на кожаном поясе и ножом за голенищем. Светлые волосы свисали вихрами, шевелясь на ветру. Радим не признал отрока и начал предполагать худшее. Если это кто-то из новгородских недругов, сможет ли Остромир защитить своего пленника? Захочет ли?
— Что глазами хлопаешь, Радим! Ужо не узнаешь Валуню? Зазнался али как? Третьяк, я знаком с ним. Он — дюже забавный скоморох.
— Мне без разницы. Я его по указу господина привез.
— Пусть у меня на постое побудет. Господину сейчас не до веселья. Сам государь княже со старшею дружиною пришел. Думу сели вершить.
— Слово дашь, что в целости и сохранности скоморох у тебя будет?
— Даю. Пусть меня Исусе покарает, ежели обману.
— Забирай. Его крому не забудь!
Третьяк с видимым удовольствием передал пленника товарищу, взял коня под уздцы и повел в стойло. Радим тем временем вспомнил Валуню, и на душе стало спокойно. Это был добрый дружинник. Некогда он изрядно помог скомороху и явно сохранил к нему симпатию.
— От зелена вина не откажешься, Радим? У нас еще много осталось! Тати караван Мерзоя-купца разорили, людей поубивали, а товар не взяли. Все господину досталось! А он — добрый, с дружиною всегда рад поделиться. На, пей!
