- Как дела, Сергей Александрович? - спросила Екатерина.
- Екатерина, - сказал я, - извините, а как будет звучать ваше отчество?
- Васильевна, - подсказала Зоя Карловна.
- Ну, что я, сама не скажу, что ль?! - возмутилась Екатерина в сторону своей подруги, и та, промолчав, только лишь часто заморгала.
- Понимаете, Екатерина Васильевна, - не обращая внимания на пререкающихся подруг, продолжил я развитие своей мысли. - Мы вот подумали с Зоей Карловной за чаем, что пора уже и ремонтик здесь организовать, в этой комнате, не правда ли?
- Правильно! - поддержала меня Екатерина. - Сюда: ни влететь, ни войти - сарай, и только!
- На чем? - спросил я.
- Что на чем? - неуверенно переспросила меня неожиданно притихшая Екатерина Васильевна. Она, словно провинившаяся, опустила глаза, потому что я видел, как Зоя Карловна на какое-то, едва уловимое мгновение, неодобрительно покачала своей сорвавшейся подруге головой.
- Я имею в виду, на чем влететь, - пояснил я.
- А-а!.. - как бы опомнившись, воскликнула Екатерина. - Вы меня не так поняли, Сергей Александрович, я имела в виду вбежать! - И она тут же поменяла тему нашего разговора. - Сергей Александрович, а я вас недавно слышала по радио.
- Да. Было дело... - и я немного засмущался.
Нашла все-таки Екатерина мое слабое место! И потащила, потащила.
- У вас прекрасные стихи! - ознаменовала она и полушепотом добавила: - Почитайте, пожалуйста.
- Да как-то и неловко, честное слово. И потом, я сейчас плохо помню наизусть. Да и ангина дурацкая, тоже еще как назло, может, в следующий раз? - отпрашивался я.
- Ну, ну! Сергей Александрович! - вмешалась Зоя Карловна. - Дама просит.
- Хорошо! - сказал я.
И мне ничего не оставалось делать, как читать стихи, и я прочел.
Земля и Бог, - все так
привычно.
Среди людей вопрос ребром:
Земля и Бог, - что есть
первично,
А что придумано потом?!
Одним Иисус Христос
опека.
Другие бьют земле поклон.
Нам не живется без икон.
В себе забыли человека!..
Забыли в мире мы
о многом...
Среди распутицы дорог
Когда-то, чтоб воскреснуть
Богом,
Стал человеком даже - БОГ!..
Космический ребенок, звездный малый,
На мир Земли он заглядеться мог.
И так, отстал от папы и от мамы...
"Я здесь, богиня мама, папа Бог!
Агу, Агу!.." Напрасны эти крики.
Проходят годы, вырос человек...
Он узнает божественные лики
Или не помнит их он целый век...
Вздохнул невольно пра-пра-пращур
И отхлебнул добра и зла.
Его душа, глаза тараща,
Корнями в тело проросла...
Я читал стихи медленно, с таинственными расстановками. Читал только те стихи, которые хорошо чувствовал наизусть. Екатерина Васильевна и Зоя Карловна слушали меня, переглядываясь, притаившись, сидя возле стола, и даже ни разу не шевельнулись...
Я окончил чтение и тоже притаился... Прошло, может быть, с полминуты...
- Как осмысленно вы читаете... - кротко похвалила меня Екатерина.
- Сегодня форточку можно не открывать! - отозвалась Зоя Карловна.
- Это почему же?! - удивился я.
- Да вы уже все помещение стихами проветрили!
- Вот это да! - улыбнулся я. - Никогда еще не задумывался над поэзией с подобной стороны.
Я поднялся со стула, отошел к двери и сказал:
- Ну мне пора, - меня ждут бумажные перегородки службы! Ничего не поделаешь!
- Сергей Александрович! - остановила меня Екатерина, когда я уже сделал первый шаг из книгохранилища. - А с ремонтиком я тоже помогу!
- Я обязательно учту ваше предложение, - сказал я. - Спасибо, Екатерина Васильевна.
Я вышел из библиотеки, а позади послышалось:
- Зойка!
- А-а ха-ха!
"Господи! - воскликнулось во мне. И я громко произнес про себя, а вовне лишь прошевелил губами имя. - Господи Иисуси! Ведь это же - две ведьмы!"
РЕАЛЬНОЕ ВООБРАЖЕНИЕ
Все больше я начинал верить в мистику, - все большее вокруг становилось таинственным. Да оно так и бывает на свете! Чем больше рисуешь, тем четче вырисовываешься ты сам. Мне порою даже кажется, что еще надо разобраться кто кого рисует: художник картину или картина художника! Мы воображаем или же мы являемся частью воображения? А самое главное, где граница между воображаемым и реальным? И если эта граница существует, то кто же является пограничниками, как не мы сами! И все же граница есть. Она является реальностью, хотя бы потому, что в мире существует любовь.
