И вот наступило самое страшное - любимая совсем охладела к юноше и покинула его, и как только это произошло, юноша снова опечалился, и пуще прежнего его душа была вся в слезах.
И тогда юноша опять покинул мир людей и ринулся через леса на заветную поляну к магу.
Лютый ветер бушевал на поляне. Маг ожидал юношу, он стоял посредине поляны, и огненные вспышки его плаща полыхали вокруг него. Маг сурово смотрел на юношу, который стоял, понурив голову, в неведении, ожидая приговора судьбы.
Но маг молчал, тогда заговорил юноша:
- Я все сделал, как вы сказали, но я не знаю, где я ошибся.
- Осмотрись, - и юноша всмотрелся в свою душу, и он прозрел, - Боже, - воскликнул он, - что я наделал! Я вижу в своем сердце образ любимой, так вот почему ее не стало у меня!
- Ты забрал свою любимую обратно, она возвратилась к тебе в сердце.
- Что же мне теперь делать?
- Ты должен вернуть ее в мир людей, и она снова будет с тобой.
- Я понял... - сказал юноша твердо. - Не пускайте любимых обратно в свое сердце, не оставляйте их у себя в душе, и они никогда не покинут вас, - и с этими словами юноша снова вернулся в мир людей, и он отпустил любимую из души своей, и она снова вернулась к нему.
И пошли они вместе, рука об руку, по пути бессмертия, обретая вечность.
И решили они вместе прийти к магу, чтобы поблагодарить его за урок судьбы.
Но когда явились они на заветную поляну, то обнаружили на ней солнечный ливень. Мага не оказалось на поляне.
По дороге к поляне юноша шел с твердым желанием подобрать тот единственный цветок, некогда сорванный им в далекой печали одиночества, и оживить его, возвратить ему дыхание Земли.
Но как же восторженно удивился юноша, когда увидел, обнимая любимую, что вся заповедная поляна усеяна цветами, и разноцветные лепестки бабочек порхают над ними. Юноша снова захотел писать стихи и написал первое:
Жизнь не безжалостна, коль рушит,
И ты за то ее прости,
Пусть выкорчевывает души,
Чтобы полянам расцвести...
Пилигрим замолчал.
Молодой человек неотрывно слушал его, изредка лишь подбрасывая в костер свежие пучки хвороста.
Так они и просидели до самого утра молча.
И снова начало синеть выпуклое небо над морем, солнечный диск будто на цыпочках выглянул из-за гор побережья, и костер угас, только легкий дымок, словно остатки раздумий, струился над ним. Крики чаек вонзались в небо, а чайки вонзались в море и выныривали из морской глади, и снова неслись в небо навстречу своим крикам. И парень в джинсах и кроссовках, в распахнутой рубашке, сидя на камне напротив старика в белых одеждах, что по-прежнему опирался на корявый посох, сказал: "Я все понял, спасибо тебе, Пилигрим".
- Сережа, - сказала Наташа, когда Гриша закончил "Сказку о любви", и я насторожился. "Нет", - подумал я, - она не просто сказала "Сережа", она позвала, окликнула меня"...
Наташа пристально смотрела в Гришины глаза, я почувствовал, что еще одно неуловимое мгновение - и она узнает меня.
Но в следующую секунду я невероятными усилиями словно выкорчевал Гришино тело из-за кухонного стола, Гриша молниеносно поднялся, глянул на наручные часы и тут же торопливо заговорил:
- Все, мне пора, у меня еще тысяча заказов. Сказку я оставляю на время вам, почитаете. - И я протянул исписанные листы Наташе.
Опешенная моим вскоком из-за стола, она машинально взяла их у меня из рук.
- Может, еще чаю? - засуетилась она.
- Нет, нет, я бегу, сумасшедше опаздываю, - уже из прихожей выкрикнул я, открывая входную дверь.
- Гриша, а как же вы пойдете на заказы, у вас даже инструментов с собой нет.
- Ничего, я забегу на работу, - бегло ответил я, вышагивая из квартиры.
- Но вы же не успеете!
- Я возьму такси.
- Гриша!.. - окликнула меня Наташа, стоя на лестничной клетке, когда я уже сбегал по ступенькам на этаж ниже.
- Что? - отозвался я, приостановившись.
- Когда вас ждать?
- Я позвоню, - выкрикнул я уже не бегу, ловко перескакивая ступеньки.
УРОК ВТОРОЙ
- А теперь слушай меня внимательно, - чувственно признес я Боживу.
- Постой, Сережа, - взмысленно остановил меня Юра.
- Ты о чем-то хочешь спросить?
