В эту минуту на крыльце появился Провансаль де Сколопендр, он танцевал с Зизани. Сердце у Майора екнуло и застыло острием вверх. Так, но крайней мере, почудилось Майору.
Он проводил пару взглядом. Пластинка, что играла «Give me that bee in your trousers»,[6] остановилась. Тут же послышалась другая мелодия: «Holy pooh doodle dum dee do»,[7] и Антиох выполз на крыльцо пригласить Зизани. Та согласилась. Майор облегченно вздохнул, и сердце его снова забилось.
Оставшись на крыльце один, Сколопендр закурил и небрежной походкой спустился по ступенькам.
Он подошел к Майору, который все еще топтался около «какделака», и, воспылав к нему симпатией, весело предложил:
— Прокатимся? Испытаем машину?
— С удовольствием, — сказал Майор, скрывая за любезной улыбкой бушевавший в душе ад, где хозяйничала целая ватага чертей-жирондистов.
На проспекте Гамбетты, в трехстах метрах от Майорова дома, Провансаль по указанию Майора свернул направо. У Виль-д'Аврильской церкви он свернул уже налево и направился по Версальскому шоссе.
У ресторана папаши Отто Майор сделал Сколопендру знак остолбениться.
— Промочим горло, — предложил он. — Пиво тут классное.
Они облокотились о стойку бара.
— Кружку пива для месье, рюмку портвейна для меня! — заказал Майор.
— А пиво что, не будете? — немного удивился Сколопендр.
— Нет, — ответил Майор, — у меня после него суставы не гнутся.
Соврал. Суставы как раз гнулись, а нот нижние конечности у него начинали расти после пива как ненормальные.
Сколопендр выпил свое пиво.
— Еще! — заказал Майор.
— Но… — громко рыгнув, запротестовал Сколопендр.
— Извините, но я вас прошу, — сказал Майор. — Это такая мелочь.
Сколопендр одолел вторую кружку. Майор расплатился, и они вышли, снова сели в «какделак» и направились в сторону Версаля.
Они проехали этот город, еще хранивший в себе сильный специфический аромат, сохранившийся со времен короля Солнца, и двинулись к лесу Марли.
— Машина — зверь, — вежливо похвалил Майор.
— Да, — отозвался Провансаль, — вот только пописать бы…
Майор за рулем великолепного «какделака» самого что ни на есть красного цвета единым духом проскочил аллею своего сада и с непревзойденным мастерством затормозил у крыльца. Когда он уже вышел, машина подалась назад и врезалась в стену, продолжавшую парковую решетку, повредив лишь лаковое дерево — оно не до конца высохло, и лак слегка поцарапался.
Антиох встретил Майора на крыльце.
— Он не прочел главу V… — только и сказал Майор.
— Но ведь эта глава не считается, — возразил Антиох.
— И то верно, — согласился Майор. — Вот бедняга!
— Уж больно ты жалостливый, — заметил Антиох.
— Есть грех, — сказал Майор. — Но какой ужасный тип! Кретин сверхестественный! — (Твердый знак Майор не выговаривал.)
— Вот именно, — одобрил Антиох.
— А Зизани где? — спросил Майор.
— Пошла наводить марафет.
— Давно?
— С четверть часа. Я еле нашел иголку с ниткой, — посетовал Антиох.
— Какой ниткой? — рассеянно переспросил Майор.
— В тон ее трусикам.
— Нитка-то прочная? — забеспокоился Майор.
— Дурак я, что ли! — хмыкнул Антиох. — Вискоза. Когда намокнет, едва держится.
Веселье в гостиной Майора было в самом разгаре. Хозяин сего пригожего места в сопровождении Антиоха рванул к столу с напитками — в животе у него все ссохлось.
Он налил себе оранжада, выпил и отплюнул подальше проскользнувшую под язык косточку крафтфрута. Антиох сварганил себе сногсшибательный коктейль под названием «Железа макаки». Крепкий, вкусный, сильно отдававший чем-то постельным (по словам Эдит, которую хлебом не корми, дай понюхать какую-нибудь гадость).
Выпив, Антиох скользнул за спину Зизани, весело чирикавшей, как это принято называть, с подружкой. «Подружка, кстати, ничего», — подумал Майор, который про доставил своему сообщнику полную свободу действий с Зизани и теперь искал что-то вроде родственной души.
Проскользнув за спину Зизани, Антиох очень деликатно и самым естественным образом облапал ей грудь, поцеловал в левый висок и пригласил танцевать.
Она высвободилась и последовала за ним на середину комнаты. Антиох прижал ее к себе, скрывая за плиссированной шотландской юбкой белокурой малютки часть своего силуэта от пояса до колен. Затем он поддался ритму мелодии «Cham, Jonah and Joe Louis playing Monopoly tonight»,
