- Если что, в крайнем случае перемещаемся на крыши. Подальше от многолюдных улиц и намного быстрее для нас. Горожане к подобным выкрутасам готовы - не первый раз игра проходит. - Айтар, похоже, знал о Гонке больше всех нас вместе взятых. И оно, в принципе, понятно почему. Спасибо Шоннеру, который всегда охотно рассказывал обо всём.
Остальные дни до игры все провели как на иголках. Дельвиг постоянно крутился рядом со мной, Леон решил вдруг устроить тренировки и в будние дни, сумев вытащить на них до жути недовольного, но молчавшего Гая. Видно, принц прекрасно понимал, в каком качестве меня собираются использовать, и старался всячески помочь мне подготовиться. Деваться было некуда, а отказываться - глупо. Поэтому эту неделю я не забуду никогда. С утра - перекличка, завтрак, уроки. После обеда - оставшиеся уроки, тренировка с Леоном, домашняя работа. Вечером, когда возвращался из алхимического кабинета, оставалось чуть-чуть времени на доделку домашки, но сил вот не было. Это, наверное, единственный момент в моей жизни, когда время было, а сил что-то сделать - нет. Вот и заваливался спать раньше времени. И даже Дельвиг старался не особо громко пыхтеть над тетрадками, зная, что от меня, возможно, зависит честь всего курса.
Ко всему прочему под конец триместра все учителя устраивали проверочные контрольные, а это только прибавляло хлопот. Я хоть и знал всё, можно сказать, на зубок, да только из-за постоянного нервного и физического перенапряжения у меня уже шарики за ролики заехали. Дошло до того, что Анхель, увидев моё состояние, сначала отменила все занятия в алхимическом кабинете, а потом наорала на Леона, который по её мнению слишком сильно меня нагружал. Почему оказался виноват принц, когда тренировки проводил и нормативы устанавливал Гай, я так и не понял, но не решился вмешиваться, потому что вид разъярённого сильнейшего архимага всего Сайрата меня, признаться честно, на подобные подвиги не вдохновил. Главное, что пострадало только самолюбие.
Наконец, настало долгожданное последнее воскресенье осени, в которое было принято проводить Гонку. По крайней мере, этот день был "забит" за нашей школой. Вчера вон, к примеру, мы, прогуливаясь по городу и запоминая основные улицы, заметили играющих в такой же форме, как и у нас, только их жилеты были изумрудного цвета с чёрным широким поясом. Нетрудно было понять, что это ученики из "Чёрного Горностая". Мешаться мы не стали, просто тихонько понаблюдали за ними, сделали кое-какие выводы и вернулись восвояси.
О чудо! Утром перед игрой общей побудки и переклички не было. Всей школе дали выспаться до десяти часов, даже перенеся завтрак, но отомстили таким же ором о пожаре, как в первый день. Жаловаться было грех, потому что выспаться всё же удалось.
В одиннадцать часов всю школу построили на плацу и зачитали правила. Неиграющим разрешалось следить за ходом игры по специальным табло, размещённым в нескольких классах и в столовой. Оказывается, по городу были размещены артефакты, которые передавали изображение и звук. В общем, можно было увидеть и услышать, что происходит в игре. Напомнили про медицинские пункты и показали, как они обозначены на карте. Во время соревнований могло случиться всё, что угодно, поэтому лучше перестраховаться, чем потом отсчитываться перед родителями покалеченного ученика. Также ещё раз разобрали правила дуэлей. Если с клинковыми всё было предельно просто и ясно, то в магических запрещался ряд заклинаний. На игроков-магов одевались специальные амулеты, которые поглощали основной урон и засчитывали поражение, если таковое было.
- Игроки, проигравшие дуэль, считаются мёртвыми и в дальнейшем не участвуют в игре, - напомнила нам Маргарита. - Возвращаетесь в школу и можете наблюдать за Гонкой уже отсюда.
Ничего сложного, по сути, не было. Нашим капитаном мы дружно назначили Миренса - он уже успел проявить себя как хороший лидер. Пока командиры отправились за картами и амулетами для магов, остальные участники слонялись без дела, а кое-кто даже попытался заговорить с игроками из других команд. Мы делали лица кирпичом и загадочно, как нам казалось, молчали. На нас поглядывали странно, но ничего выпрашивать не стали, когда поняли, что говорить мы всё равно ничего не станем.
