Здесь мы подошли к ключевому моменту, который задолго до завершения войны стал предметом горячего обсуждения россиян. Освобождение Царьграда от мусульманского владычества во все времена было заветной целью славян, и многие тогда считали, что взятие Константинополя – исторический момент, дарованный России самим Богом. Однако вопрос на поверку оказался значительно сложнее, чем предполагала большая часть российского общества.
Английская королева Виктория, предвидя возможный исход кампании не в пользу турок, настаивала на заблаговременной концентрации значительных военных сил на Балканах и заявляла, что отречется от престола, если русские войдут в Стамбул. Родство с российским императором (великая княжна Мария Александровна была замужем за сыном королевы герцогом Эдинбургским) в расчет не шло, и, по выражению государя, тон высказываний английской королевы по поводу успехов русского оружия на Балканах напоминал брань базарной торговки. Но явно не в угоду родственнице, а принимая во внимание здравый смысл, царь еще в самом начале войны категорически отверг мысль о взятии Стамбула. Перед отъездом из действующей армии Александр II, дабы остудить желание Николая Николаевича и генералов, сочувственно относившихся к идее захвата столицы Турции, сказал: «Константинополь – это новая война». И все-таки соблазн был неимоверно велик.
Скобелев был просто вне себя от медлительности в решении этого вопроса. «Смею думать, – писал Скобелев великому князю, – что в настоящую минуту между нами и Константинополем нет серьезных преград... Это сознают наши враги... Заключаю: при большей энергии со стороны нашего посла господствующее влияние должно по силе вещей принадлежать России, и весьма прискорбно, что столь могучий фактор, как присутствие в Адрианополе действующей армии и возможность... и теперь еще занять с бою столицу Турции, ...слишком мало принимается в расчет нашей дипломатией».
Но здесь в дело вмешались именно дипломаты. Враждебно настроенные по отношению к России, великие державы Англия и Австро-Венгрия пытались оказать давление на Россию и поддержать Турцию. Англия подталкивала Австро-Венгрию к проведению мобилизации. Опасаясь захвата Стамбула, английское правительство послало к Дарданеллам флот, которому после непродолжительных колебаний султана разрешено было войти в Мраморное море. Одновременно основные силы английского флота стали концентрироваться у острова Мальта.
Такая позиция Англии не сулила России ничего хорошего. Из морских далей подул ветер новой войны, войны в европейском масштабе, для ведения которой не было ни средств, ни сил. Русско-турецкая война истощила как материальные, так и моральные возможности государства.
Небольшому, ничем не примечательному городку Сан-Стефано суждено было стать местом подписания договора. Доселе спокойная жизнь города была нарушена появлением в нем большого количества высокопоставленных чинов, как военных, так и цивильных. Следом за ними потянулись актеры и певички с многоязыким репертуаром: в короткий срок Сан-Стефано превратился в маленький Париж.
Раздавались и такие куплеты с намеком на Скобелева:
Хочу спросить вас, белый генерал,
Не правда ли,
Что вы герой войны?
В ответ Скобелев сочинил шутливое четверостишие:
Мадам, я вам сказать обязан:
Я не герой, я не герой.
К тому же я любовью связан
Совсем с другой, совсем с другой.
Но шумное веселье с трудом скрывало озабоченность. Отдых, которого все так долго ждали, был нервным, напряженным.
Человек до мозга костей военный, Скобелев, как и многие другие, с кем он прошел всю войну, не чувствовал морального удовлетворения от победы. Он прекрасно понимал, что остановка русских войск у стен Стамбула, затянувшаяся дипломатическая игра не предвещают ничего хорошего России, а тем более Болгарии.
Против России складывался фронт враждебных государств, которые были недовольны условиями Сан-Стефанского мирного договора и добивались их пересмотра. Обескровленная только что закончившейся войной, Россия не могла вступить в новую войну с более серьезными противниками, чем Турция, и поэтому царь был вынужден согласиться с мнением Д. А. Милютина и Н. Н. Обручева о необходимости скорейшего заключения мира.
