Вторым же по значимости его занятием было деланье мозгов начинающим писателям вроде меня, которые все время кучковались в его кафе.
- При такой концентрации творцов миров на душу населения их мысли могут начать материализовываться, - говорил он располагающим к спору тоном.
- Хотелось бы...
- Зря смеешься. Втянет в междумирье, тогда узнаешь.
- А ты уже был? - спросил я с иронией.
- Не то чтобы был, я есть в нем, и не знаю, как из него выбраться.
Он говорил серьезно. Настолько серьезно, что я решил, что надо мной издеваются.
- А что, лечиться не пробовал? - спросил я его в его же манере.
- Ты имеешь в виду психушку? Был я и там. Прикольное место.
Дальше к нам вновь подкатили Витя с Алисой, а вместе с ними еще трое писателей, как оказалось, высказавших намерение познакомиться с коллегой с Северного Кавказа.
И как я ни старался сдерживаться, памятуя о том, что завтра ни свет, ни заря у меня рейс, нагрузиться в тот вечер пришлось мне изрядно.
***
Самолет
Как это не странно, этот домодедовский рейс, обычно задерживаемый минимум часа на три, сегодня был подан вовремя.
Голова шумела после выпитого вчера, и в самолете танец грез быстро закружил меня в своем красочном вихре, увлекая в таинственный мир Морфея.
***
Проснулся я, когда объявили, что самолет совершил посадку. Не могу вспомнить, что мне снилось, но пробуждение было неожиданным. Более того, мне потребовалось немало времени, прежде чем осознать, где я и что я тут делаю. Проспать посадку! Это со мной было впервые.
Краем глаза я увидел, что мои соседи смотрят на меня как-то странно. И как же я это сам не обратил внимания на столь симпатичную девушку в крайнем кресле?
Некоторая странность имелась и в обращении экипажа к пассажирам, хотя я спросонья не уловил какая именно.
Когда же, наконец, подали трап, и пассажиров пригласили к выходу, я понял, в чем же заключалась эта самая странность обращения. Нас называли товарищами. Словом, которое в последнее время стало выглядеть анахронизмом.
***
Другой странностью было то, что во встречающей толпе отсутствовала армия грачей, то есть частных извозчиков. Я даже несколько растерялся, как же без их навязчивого сервиса теперь добраться до города, но боковым зрением все же уловил стоящий чуть поодаль автобус и несколько желтых "Волг" с квадратиками такси. "Да, - подумал я, - за время моего отсутствия новая администрация города, видимо навела порядок и в этом бизнесе". Но глаз резало нечто странное, что трудно было уловить, но что явно выходило за рамки возможного. Одежда, прически, словом, совершенно всг в окружающих меня людях было необычно. Если бы не последние модели "Волг", можно было бы подумать, что на машине времени я перенесся лет на двадцать назад.
"Все это странно, - подумал я, - но, тем не менее, надо ехать домой". Это была здравая мысль, и я принялся ее осуществлять.
Из-за хронического недостатка финансов я всегда пользовался наиболее экономичным транспортным средством, и посему направился к автобусу.
***
Кондукторша собирала деньги.
- Сколько сейчас стоит проезд, - спросил я сидящего рядом джентльмена. - Давно не был на Родине.
- Тридцать копеек, - ответил он, пожимая плечами, и вынимая из кармана рубль образца 1961 года.
Я не буду приводить слов, пронесшихся в моем сознании при этом. Цензурными там были только предлоги и местоимения. Ясно было одно: я влип, и влип крепко.
И почему это не случилось пять лет назад, когда моя жизнь была совершенно беспросветной? Денег хватало только на еду, а вместо мяса пришлось переключиться на субпродукты.
Тогда я готов был ввязаться в любую авантюру, и от поездки в Боснию на помощь тем, против кого окрысился весь мир, удержало только полное безденежье. Почему это произошло теперь, когда я уже почти год припеваючи прожил в Италии и разъездах по Европе, и когда моя жизнь, как одного отдельно взятого индивидуума, стала вполне меня устраивать?
Однако именно теперь я сидел в этом автобусе и ехал в полную неизвестность.
Оплата за билет меня не очень-то беспокоила. В рабочем удостоверении я носил в качестве своего рода талисмана старую двадцатипятирублевку. С тех пор, как рубль полетел, какое-то время это был последний НЗ, а потом, после отмены старых денег, просто сувенир, или, точнее, своеобразный талисман. В качестве же неприкосновенного запаса рядом с ней лег один доллар.
