— А вы почему здесь? — обратилась она к Кичу.
Рейф сначала никак не отреагировал на ее вопрос, потом медленно покачал головой. Эрлин подождала немного; между тем Джанер обернулся и уставился на нее весьма красноречивым взглядом.
— А вы?
— Я направляюсь туда, куда приказывает разум. Истинный турист. — Он усмехнулся.
— И никаких сожалений?
— Только в самом начале. Эрлин кивнула.
— Вы говорили, что контракт закончился двадцать лет назад?
Ее действительно это интересовало, потому что люди, выполнившие свои обязательства по контракту с разумом Улья, стремились как можно скорее избавиться от своих маленьких спутников, так как испытывали глубокую неприязнь к насекомым — особенно те, кто нечаянно убил шершня. Кроме того, считалось, что разум Улья часто посылал своих прислужников туда, где могли возникнуть крайне неприятные ситуации.
— А теперь?..
— Приключения. Деньги. В течение последних двадцати лет мне редко приходилось скучать.
Она с интересом посмотрела на него. Когда-то болезни и несчастные случаи были основными причинами смерти людей, теперь они умирали от скуки, часто приводившей к возникновению второй причины. Возможно, Джанер был гораздо старше, чем она думала, и у него возникла такая же проблема.
— Эрлин? — вдруг спросил хупер, до которого, вероятно, только что дошел смысл разговора. — Я так и думал… из-за кожи.
Она едва заметно улыбнулась, вспомнив разговор на борту парусного судна «Странник». На стовосьмидесятилетнего механика Пека напала пиявка, выхватившая из ноги кусок мяса размером с кулак. Превратив пиявку в отбивную, механик приложил откушенный кусок к ноге, и рана зажила буквально в течение нескольких минут.
— Тебе не кажется это несколько странным? — спросила тогда Эрлин.
— А что ты называешь странным? По крайней мере, моя кожа — не цвета жженого сахара. Проклятые земляне, они всегда называют нас странными!
Пек вел себя очень необычно после второго… происшествия, но лучше не думать об этом!
— Ты знаешь Амбела? — спросила она хупера.
— Кто же его не знает?..
Умело манипулируя крыльями, он направил воздушное такси в планирование по спирали. Трое пассажиров не сводили глаз с длинного, частично искусственного острова внизу.
Вокруг большого купола базы Правительства теснились более мелкие — прозрачные сферы среди густой растительности, — словно остров пускал пузыри. Эрлин могла рассмотреть рощи грушевидных деревьев и машинально погладила шрам на предплечье. Упавшая с дерева пиявка была ее первым близким знакомством с природой Спаттерджей. Потом Амбел спас ее от назойливого внимания твари с вполне безобидным названием «моллюск-лягушка». Эрлин лишилась бы руки, если бы он не вмешался.
Она окинула взглядом бескрайнее море и вспомнила, что другие острова, если верить словам Амбела, были телом древнего, предпочитавшего независимое существование человека. Существование, очевидно, было достаточно приятным, но лишенным разумности. Амбел хранил голову Скиннера в ящике.
— Ворота внизу были закрыты, — заметил Кич.
— Тепловое загрязнение, — объяснила Эрлин. — Блюститель переместил их на Корам после взрыва популяции моллюсков-молотов вокруг глубоководных тепловых потоков.
Она также вспомнила, что Корам — луна, с которой они недавно улетели на шаттле, была названа так по прихоти ИР — искусственного разума, являвшегося также Блюстителем планеты. Название «Корам», как оказалось, было сокращением от «coram judice», что означало «перед судьей» на каком-то древнем земном языке. Наверное, таким названием Блюститель хотел выразить отношение к самому себе.
— Значит, здесь были ворота? — рассеянно заметил Джанер.
— Они были установлены на планете, когда здесь появилось Правительство, и просуществовали порядка пятидесяти солстанских лет. Потом были перемещены — это произошло двести пятьдесят солстанских лет назад, — блеснула эрудицией Эрлин.
В одном из больших куполов открылся люк, и хупер направил туда такси. Внутри все было озарено земным светом, казавшимся холодным по сравнению с мягким зеленоватым светом Спаттерджей. Леса и поля, расположенные в строгом порядке, окружали перерабатывающие предприятия; сам город был похож на гигантскую пластобетонную плесень, прибитую к земле сверкающими башнями отелей. Хуперы называли растущие на местных полях съедобные растения «выращенной в Куполе пищей». Именно эта пища, если, конечно, они не имели доступа к лекарствам интертокс, не позволяла им стать похожими на Скиннера.
