– Господа, ваша компания мне не неприятна, но следующий рейс в Нью-Йорк – через два часа. Я арендовала машину, так что если кто-нибудь хочет, могу подбросить... Магнус?
– Спасибо, я хочу остаться еще ненадолго.
– Тео?
– Ок, я еду в аэропорт с Вами. Очевидно, это дело полиции, и чем дольше мы будем молчать, тем под большим подозрением окажемся.
Магнус уныло вздохнул.
– Слушайте, если следовать вашей логике, то мы уже под подозрением и уже почти виновны. Зачем тогда вы сюда приехали? Почему сразу не уведомили полицию?
Джемерек задал очень важный вопрос, на который никто, казалось, не мог ответить.
У всех без сомнения были причины не оповещать полицию, но когда дело приняло такой оборот, казалось самоубийством ничего не говорить.
– И как вы оправдаете ваше поведение? - спросил Магнус.
– Я буду говорить только правду, – возразил я, - меня не в чем упрекнуть.
В свою очередь Барбара попыталась спросить Джемерека:[2]
– Подумайте, Магнус, Вы профессор в Массачусетском Технологическом Институте, Вы известны и признаны в Вашей профессии, Вы отлично устроились в жизни, тогда зачем Вы копаетесь в этом деле? У нас есть все для того, чтобы постараться скрыть то, что мы знаем.
– В этом – все вы, американцы, новое поколение! Вы думаете только о своей социальной позиции и своих пенсионных накоплениях. Но, раскройте же глаза, мисс! И увидите, что связались с чем-то большим, чем Ваша скромная персона; Вы втянуты в это не меньше, чем я!
Услышав от Магнуса эти слова, я проникся к нему симпатией, и мне даже захотелось следовать за ним. Тем не менее, я промолчал.
Барбара управляла японским кабриолетом, летевшим стрелой через поля Тосканы. Чуть ранее мы оставили наших собеседников, и теперь я рассуждал вслух по поводу теории, высказанной Джемереком.
Даже если все, что он сказал, было правдой, оставались некоторые неясные моменты: чего ожидать от похитителя картины и его заказчика? По какому сценарию будет разыгрываться эта пьеса? Должны ли мы помочь, или наоборот, остановить его?
Барбара прервала мои размышления.
– Как думаете, полиция будет реагировать? Нас будут подозревать? - она еще прибавила скорость.
– Возможно, – ответил я, - учитывая ажиотаж вокруг этих двух дел, полиция будет оказывать на нас давление, стараясь, чтобы мы заговорили.
– Они будут копаться в наших биографиях?
– Без всяких сомнений. Они будут искать связь между нами и Стейнером, обшаривать наши дома, жарить нас на гриле, как кур. Они должны найти виновных, и быстро.
– И Вас это не пугает?
Я передернул плечами, чтобы показать свое отвращение.
– Я не очень-то буду стараться скрыть свою деятельность, А что касается моей профессионально репутации, но я три года как отошел от дел, поэтому...
Она ехала все быстрее и быстрее, а потом повернула ко мне лицо, как будто забыла, что мчится со скоростью 100 км/час по проселочной дороге.
– Сколько Вам лет? - спросила она, как будто этот вопрос мучил ее уже несколько часов.
– Я думал, вопросы такого рода задавать не принято.
– У мужчин может. Ну, и?
– Тридцать восемь.
– Рановато для ухода на пенсию, да?
– Это мое личное дело.
– И чем Вы живете?
– Небольшое наследство, к тому же у меня скромные запросы.
Улыбнувшись, она на полной скорости вписалась в поворот.
Барбара проживала свою жизнь так же, как вела автомобиль. Она была опасной женщиной.
– Ну, а как насчет Вас?
– Вы про возраст? Угадайте, – она ожидала этот вопрос.
– Вы знакомы с Уильямом Стейнером?
– Лично нет.
Она ответила слишком быстро, и я сразу же почувствовал, что кое-что нащупал.
– Нет, но Вы знаете больше, чем остальные, – сказал я, стараясь дать ей понять, что ее ответ не ввел меня в заблуждение.
– Я работала в одной из его компаний несколько лет назад, но лично с ним не встречалась, – ответила она, явно что-то скрывая.
Барбара свернула еще раз и через несколько минут мы выехали на шоссе.
– Откровенно, Тео: как Вы думаете, если мы предупредим полицию, не совершим ли тем самым большую ошибку?
– Начали сомневаться?
– Нет, просто думаю, как сделать все с наименьшим ущербом. Вы не возражаете, если я остановлюсь на следующей заправке?
