Альга прикрыла глаза, тщательно прислушиваясь к себе. Было интересно наблюдать, как сменяются эмоции на ее лице: улыбка, испуг, удивление, снова улыбка, гримаса недовольства… Наконец воровка вздохнула, кивнула каким-то своим мыслям.
— Мне придется долго извиняться перед ними, когда Юля с Крисом вернутся в настоящее.
— Не только тебе. Тем, кто успел за эти года отойти в чертоги Алив, явно повезло по второму кругу не переживать те безобразия, что мы вытворяли.
— Ладно тебе, там было не так уж плохо…
— Не спорю. Надеюсь, Юльтиниэль решит также и Криса уговорит в это поверить. Не хочешь поспать? Ночка нам предстоит та еще… — Я сел на кровать и задумчиво посмотрел на валяющуюся около тумбочки сумку с вещами. Конечно же она была не разобрана: закинув ее в комнату, я сразу понесся по каким-то своим делам, а сейчас она взывала к моей совести, воспитанного, аккуратного, ну или хотя бы любопытного человека… — надо же хоть краем глаза посмотреть, что туда Альга сложила?
Женщина закрыла окно, разожгла в камине огонь, чтобы промерзшие каменные стены древней крепости пропитались теплом, потом устроилась на кровати поверх одеяла.
— Ты тоже отдохни, Оррен.
Наклонившись, я поцеловал Альгу.
— Обязательно, приятных снов.
…Однако уже очень скоро я понял, что сон не собирается приходить ни в какую. Слишком много роилось в голове мыслей, чтобы, закрыв глаза, отпустить сознание в обитель Кира. Я вертелся на кровати, как пойманный уж, пытаясь извернуться и так и сяк, и подушку удобнее устроить, и укрыться покрывалом, но все равно понимал, что вряд ли усну. Рядом тихо посапывала Альга, забравшаяся во сне под одеяло и трогательно обнявшая большую подушку. Несколько минут я любовался женщиной в неровном сумраке комнаты, чуть разгоняемом пляской рыжего огня, а потом, забрав на кровать сумку, принялся ее разбирать.
Хоть чем-то себя займу. А то от своих дум скоро мигрень заработаю.
А что? Заглянуть к эольцам и жалобным голосом попросить что-нибудь от головной боли… Надеюсь, наш бородатый анекдот про гильотину у них не распространен. Однако почти синхронно со своими мыслями я нашел в сумке походную аптечку, в которую запасливая Альга хоть и сложила лекарства по минимуму, но зато постаралась учесть все возможности — от обеззараживающих средств, противовоспалительных и жаропонижающих порошков до редких противоядий.
Несмотря на то что лечить недуги магией было куда проще, безопаснее и дешевле, не всегда больной мог найти под рукой дипломированного колдуна, который был бы в состоянии отличить легкие от сердца. Так что лекарское дело в нашей стране также процветало.
Заглотив снадобье, убирающее головную боль, я расслабленно вздохнул.
Сменной одежды в сумке нашлось совсем немного: одни запасные штаны, пара рубах и несколько комплектов белья, зато обнаружились утепленный плащ, шерстяные носки и шарф, словно мы собирались зимовать в Охранительной крепости. А на самом дне сумки, к моему безграничному удивлению, обнаружился тот самый злополучный дневник, еще год назад взятый из библиотеки поместья по совету странного призрака.
Повертев в руках тонкую книжицу, я лениво ее перелистал, обнаружив несколько вложенных страничек с переводом Василия. После того как мы вернулись из Окраинных земель, Юльтиниэль поступила в академию, а орден принес нашей семье официальные извинения, жизнь вошла в привычное русло, и о дневнике Пресветлой Алив я вспоминал крайне редко: только когда он попадался мне на глаза. Василию тоже быстро надоело переводить метания девичьей души, выплеснутые на терпеливую бумагу. Изредка, если иномирцу совершенно нечего было делать, он возвращался к переводу, исписывал несколько страниц аккуратным почерком, а потом бежал искать что-то более интересное и интеллектуальное…
Видимо, какой-то из последних дней подготовки к несостоявшейся свадьбе выдался особо скучным, и Василий решил снова пересмотреть свои записи, оставив дневник где-нибудь в гостиной комнате, а Альга решила прихватить его с собой, чтобы было что почитать перед сном, — экономия снотворных средств, называется.
Еще немного полистав дневник, я со вздохом отложил его туда же, на тумбочку. Почему-то было бесконечно обидно, что в записях творца упорно не находилось ничего полезного. Если сначала находка казалась редкой удачей, то спустя первых десять страниц превратилась в скучнейшее чтиво… Незнакомые имена, непонятные термины, глупые обиды, маленькие стишки, детализированное описание обычных событий. Да еще все это, приправленное корявостями и ошибками, — самые «вкусные» перлы Василий даже вслух зачитывал пару раз. Право слово, Юля в тринадцать лет и то лучше слова складывала…
