Но вот, в ближайшие пару минут и выяснится, кто они на этом празднике жизни. И если не успеет подмога, то выбор тут небольшой. Армейцы пиариться не умеют, а настоящий спецназ не будет, так что станут их рвать друг у друга из цепких лап две главных конторы силовиков, МВД и СБУ.
Все. Началось. Командир захвативших их спецназовцев с кем-то пообщался по рации и махнул рукой и Шульгу с Назгулом поволокли в сторону членовозов. Однако, как выяснилось, сановных пассажиров они не интересовали. Не снижая темпа, проскочили мимо “Мерса” и “Ауди” к свеженькому, словно только что выкатившемуся с конвейера “Спартану”.
Напротив распахнутой боковой двери бронемашины разговаривал по телефону невысокий лобастый, чуть лопоухий человек лет шестидесяти в чиновничьем немодном костюме и черном галстуке. Ну что же. Автозака похоже не будет, подумал Шульга. По крайней мере, сейчас.
Не прерывая переговоров, гражданский сделал пригласительный жест. Шульгу и Назгула подвели к нему на расстояние вытянутой руки.
Орест Петрович Мамонтов, куратор группы сверхсекретных государственных ликвидаторов в своем прикиде, с допотопной, под стать костюму, “Нокией”, в окружении современной военной техники, отнюдь не выглядел “старым профессором”. Глаза из-под очков сверкали серьезной сталью, а в общей позе и жестах длинных рук четко угадывалась привычка не то что распоряжаться - повелевать…
- Товарищ генерал, ваше приказание выполнено! - выскочив из-за спин конвоиров и лихо приложив руку к каске, доложился старший штурмовой группы. - Всех кого захватили - доставили. Три задержанных, из них один тяжелый трехсотый…
Мамонтов завершил разговор, погрузил мобилу в карман пиджака, только после этого отреагировал на доклад.
- Хорошо, майор! Вольно, вольно.
- Орест Петрович! - тихо позвал Шульга.
Мамонтов прищурился, внимательно посмотрел сперва на Шульгу, потом на Назгула.
- Я так понимаю, что это и есть Вороненко?
- Он самый, - кивнул Шульга.
- Развяжите. Это свои…
Старший спецназовцев, как выяснилось майор, рыкнул на конвоиров. Через пару секунд компаньоны переминались на месте растирая затекшие руки.
- Познакомьтесь! - сказал куратор. - Это Варан. Командир группы “Гамма”. Думаю, наслышаны. Если вы в нашем деле так сказать кузнецы, то это - молотобойцы…
- Мы уже ощутили, - буркнул Назгул. - Хорошо, хоть не серпом по яйцам… - и протянул руку майору.
- Ну вы ж не в претензии? - ответив на рукопожатие, сказал Варан. - Наше дело маленькое. Прикажут - подержим, скомандуют - оторвем…
При внешней браваде в голосе спецназовца прозвучала некоторая неуверенность. Видать, не на такой результат он рассчитывал, когда их вязал, за своих медали не раздают…
- Все нормально, майор, - ответил Шульга. - Работаете четко, вопросов нет, а то что стреножили, я бы сам точно так же все сделал.
- Кто ранен? - спросил куратор.
- ФСБшник! Пока был в сознании, сказал, что он генерал! - не стал выкручиваться Шульга, Орест все равно об этом узнает.
Куратор тут же оставил группу и зашагал в сторону расположенного в метрах десяти реанимобиля. Из “Спартана” выскочили два бойца в касках и брониках. Двинулись за ним как привязанные.
Назгул затрусил к Гелендвагену. Вскоре оттуда раздался обрадованный рев ССОшников.
Шульга, делая вид, что разминает ноги, под пристальными взглядами телохранителей переместился ближе к реанимобилю, куда решительно залез Мамонтов, и превратился в слух.
- Он скоро в себя придет? - звучал из-за полуоткрытой двери нервно-взвинченный голос куратора.
- Да вы что! Критический… - отвечал сиплым прокуренным басом невидимый медик. - Проникающее ранение, легкое полно крови. Хорошо хоть ваши на месте правильно обработали, иначе был бы труп. Мы дренаж поставили, будем делать переливание, потом извлекать пулю. Но это уже в стационаре.
- Мне нужна хоть минута, его допросить. Вколите адреналин!
- Нельзя, в него вогнали сильное обезболивающее. К тому же повреждено легкое - он в таком состоянии просто не сможет разговаривать.
- Чем его включить? Говорите!!!
- Теоретически - “Ротасином”. Крутое средство. Говорят даже из состояния клинической смерти выводит минут на пять.
