— Может, какой-нибудь мстительный сутенер выследил нашу девушку в Бате и прикончил ее?
— Если она была опасна — вполне возможно, — ответил Андрий.
— Слишком много знала? — Его мысли вдруг прервал душераздирающий звук, источник которого находился где-то совсем рядом. — Боже, что это?
— У вас мобильный есть? — спросил Андрий.
— Да… — Даймонд достал из кармана телефон.
Судя по срывающемуся голосу, Кит Холлиуэлл был на грани паники.
— Шеф, у меня проблемы. Давайте сюда, и поскорее!
Даймонд вылетел на улицу, остановил такси и назвал адрес, который дала Олена.
— Жми скорее, — добавил он.
— Здорово же тебя припекло! — Водитель ухмыльнулся.
Даймонд позвонил Луису с просьбой прислать отряд быстрого реагирования.
— Повтори-ка еще раз адрес, — попросил Луис.
— Барнс, Марчент-стрит, 16.
— Знаем такой. Это публичный дом.
Смешок водителя обрел смысл.
Дом был обветшалым, викторианским. Когда-то он был респектабельным, но с тех пор много воды утекло.
Далеко не все в доме было ветхим: современная видеокамера над дверью слегка повернулась. Кто-то в доме наблюдал за приближением Даймонда.
Нажав кнопку домофона, Даймонд дождался, когда женский голос ответит:
— Да?
— Я Джон Смит. Можно войти?
Загудел механизм, отпирающий дверь. Даймонд вошел в дом.
— Наверх, — позвал тот же голос.
Видимо, Даймонда приняли за клиента, и он был готов держаться за эту роль, сколько понадобится. На верхней площадке лестницы Даймонд толкнул приоткрытую дверь и оказался в комнате, обставленной дешевыми диванами. Блондинка с резкими чертами лица, в черном брючном костюме, стояла возле одного из них.
— Я здесь в первый раз, — сказал Даймонд. — Вы не Виктория?
— Да, я Вики.
Он обвел взглядом комнату, прикидывая, не поджидают ли где-нибудь поблизости вышибалы.
— Буду с вами откровенен, Вики. Один мой друг пришел сюда час назад.
— Кто такой? Еще один Джон Смит?
— Офицер полиции. Где он сейчас?
— Не понимаю, о ком вы. Никто из тех, кто здесь бывает, не признается, что он из полиции.
— Даже если удостоверение он вам не показывал, то наверняка расспрашивал о девушках, пропавших двадцать лет назад.
— Ах, этот!.. Он уже ушел.
— Он звонил мне и успел сообщить, что у него проблемы.
Она скосила глаза влево. Даймонд увидел, что она смотрит на монохромный экран, и догадался, что прибыла полиция.
— Открывайте, Вики, — посоветовал он. — Или хотите, чтобы полицейские выломали дверь?
В ужасе она зажала рот ладонью.
— Я не виновата! — забормотала она. — Он пристал с вопросами! Сразу было видно, что не клиент.
Вдруг где-то неподалеку прогремел выстрел, затем другой. Даймонд бросился вниз по лестнице, как раз когда входная дверь слетела с петель и два полицейских в форме ворвались в дом. Даймонда схватили бы, не предъяви он удостоверение и не крикни: «В сад!»
Они пробежали мимо лестницы в кухню, к задней двери. Распахнув эту дверь, ведущую в сад, полицейские остановились в нерешительности: сад скорее напоминал забетонированный двор, где было негде спрятаться.
Один из полицейских взобрался на ограду и огляделся.
— Сюда! — крикнул он, перелез через ограду и скрылся из виду.
За ним последовал второй.
Для грузного Даймонда садовая стена была существенной преградой, однако он нашел деревянный ящик из-под фруктов, приставил его к ограде, подтянулся и тоже влез на стену. Двое полицейских преследовали незнакомца, тот одним махом перескочил через низкий заборчик и кинулся в соседний сад.
Сад за стеной сплошь зарос сорняками. После непродолжительного блуждания в этих зарослях Даймонд вдруг услышал хриплое дыхание. Кит лежал на спине, прижимая руку к груди. Между пальцами сочилась кровь.
Кит не мог выговорить ни слова. Розовый пузырь вспух на его губах и лопнул. Было ясно: если его легкие наполняются кровью, долго он не протянет.
Схватив мобильный, Даймонд вызвал «скорую помощь». За все годы службы в полиции он впервые оказался в такой ситуации, когда жертвой нападения стал его товарищ. Он знал, что продолжительность так называемого «периода отсрочки» — от тридцати минут до часа и все это время нервная система находится в состоянии шока, который, по сути дела, служит анестезией. Но когда этот шок проходит, боль возвращается, а вместе с ней и второй шок, болевой, способный стать роковым.
