В тот же день Гуннар приказал управителю все негодные мечи собирать и Яну-полонянину в перековку отдавать. А кузнецам, молодому и старому, с темна до темна ковать и ковать, чтобы каждому рабу досталось острое и сподручное оружие, каким одна полонянка Змеиное болото за три дня подкосила. Потом снова на Изольду гневом обрушился за то, что посылала певунью косить на гнездовье змеиное, куда летом ни один человек пойти не отважился. Ответила Изольда с волчьей яростью:
— Не дождаться тебе песен сладостных, не хозяйничать чародейке на подворье твоем, пока гром меня не сразит или последний раб ржавым копьем не проткнет!
Но замолчала Изольда, когда Неистовый посулил за косы к конскому хвосту привязать и верхом по тому Змеиному болоту проскакать.
А Ян Бородатый да Соколик молотками усердно стучали. Чуть перевалит темень ночная за полночь, как они за дело брались, клинок ржавого меча в горниле раскаливали до цвета зари утренней и змейку косую выковывали. Потом снова калили до блеска вечерней звезды, раскаленную сталь Соколик клещами подхватывал и бежал с ней ветру навстречу, крутил в тумане ночном, купал в холодной росе. Семь дней с часу полуночного до густой вечерней темени из старых мечей, клинков зазубренных ковалось оружие новое и так закаливалось, что пела сталь упрямая звоном безжалостным. Ковали и ковали, отдыха не зная, чтобы все рабы Гуннара Неистового получили в руки орудие диковинное, для всего живого страшное. Это были первые косы на земле разбойных викингов.
За каждой новой косой, не успеет остыть, управитель спешно посылал раба-полонянина, чтобы поскорее убирать луга и поля. Ян Бородатый выходил с косой за кузницу и там показывал полонянину, как надо траву подкашивать. И каждому внушал, что этой змейкой стальной можно срезать не только траву и хлеба, но при сноровке подсекать ноги врага, отсекать руки и головы, вспарывать кожаные рубахи и кольчуги. И тут же на кустах бурьяна и чертополоха показывал, как это делается. После такого урока кузнец давал рабу косу и желал удачи во всякой работе.
По вечерам к кузнецам Вольга приходила, приносила узелок с едой, которую три сестры сберегали и присылали. Все трое радовались тому, что Змеиное болото подкошено, Изольда с Кожаным Пузом присмирели, не неволят Вольгу тяжкой работой, а сестры-прислужницы ее оберегают. Видно, не на ветер Гуннар Неистовый бросил наказ управителю и всем прислужникам: «Берегите полонянку от Изольды, берегите, как глаза свои, как себя от меча и гнева моего бережете!»
Сидя на камне у порога кузницы, Соколик с Вольгой тихо радовались, что вот они опять вместе, как в счастливые годы в родном граде за деревянной стеной, и, может быть, так и дойдут вдвоем до новых светлых дней на родной земле.
— А помнишь, Вольга, как на родной реке чаек кормили?
— А помнишь, Соколик, совсем маленькими потайным ходом из города к реке ушли и под землей до слез наплутались? — И так допоздна вспоминали, о будущем с надеждой говорили. А старый кузнец все слышал, но только раз спросил:
— А помнишь ли, Соколик, отца своего?
— Нет, не помню. Я совсем маленьким был, когда отец в битве за город пропал.
Рабы-полоняне скоро привыкли к стальным змейкам на дубовых древках и выкосили все луга до того, как хлеба к жатве поспели. Доволен был Неистовый и наказал своим кузнецам мастерство свое втайне держать и за это обоим волю сулил. Ничего в ответ не сказал старый кузнец, давно знал, какой награды и милости ждать от разбойника. Помнил Ян Бородатый, как преданно служил хозяину полонянин Гмырь — и в боях и в страде первым был, — а вместо воли землянку выслужил да остатки тухлой говядины с идолища.
7
Поманило вдруг Гуннара Неистового по морю плавать, корабли смирных людей пограбить, заморского добра домой привезти, чтоб славянку-полонянку удивить. Верилось Неистовому, что заговорит, запоет Вольга и духом оживет. Сестрам-полонянкам еще раз настрого наказал Вольгу оберегать, управителю приказал корабли оглядеть, просмолить, харчи погрузить. И с ватагой своих воинов на идолище отправился, перед походом богам поклониться.
