— Ваше Императорское Величество желает преподнести Хаму Панторозии единорога?
— Именно так, вы угадали, сэр. Как вам это нравится? Вы получите вполне достаточно за свои труды, как и мы все, хотя нам, голубой крови, следовало бы быть выше этой материальной суеты. А, Рольганг?
Император подмигнул и продолжил:
— Так, сейчас у нас нет вакантных графств или баронств, но у моего брата есть взрослая дочь. Она не из самых красивых…
— Петрилла хорошая девушка! — вмешался архидюк.
— Никто с этим не спорит, никто. Но никто и не присуждал ей Корону Красоты на турнирах. Ну, сэр Эвдорик, что вы на это скажете? Всего один единорог за руку Петриллы, дочери Рольганга, идет?
Эвдорик поразмыслил, прежде чем ответить.
— Юная леди сама должна сделать выбор, без принуждения. Буду ли я иметь честь встретиться с ней?
— Конечно. Рольганг, устройте это, если вас не затруднит.
За свою жизнь Эвдорик был влюблен несколько раз. Он никогда не находил полных девушек привлекательными, а Петрилла была полна — не слишком, но это прибавляло к ее внешности пару лет. Она оказалась брюнеткой с пухлым, невыразительным лицом и часто хихикала.
Вздохнув, Эвдорик принялся перебирать преимущества и недостатки брака с этой непривлекательной, но зато из такой знатной семьи девушкой. Для карьеры придворного и магната быть зятем архидюка значило практически все. В конце концов, Петрилла выглядела здоровой и добродушной. Если же она окажется непереносимо скучной, он, несомненно, сможет найти утешение где угодно.
Вернувшись в Ардуэн, Эвдорик отыскал своего старого наставника, доктора Лысониуса, жившего теперь полуотшельником в лесной хижине. Бывший преподаватель магии, подрабатывавший к пенсии случайной ворожбой, Лысониус достал огромную энциклопедию и расстегнул ее железные замки.
— Единорог… — пробормотал он, переворачивая страницы шуршащего пергамента. — Ага, вот. “Единорог, Dinohyus Helicornus, последний живой представитель семейства Entelodonitiae. Спирально закрученный рог, торчащий из его лба, на самом деле не одиночный. В действительности это пара рогов, сросшихся в один. Легенда о том, что девственница может заставить это животное стать послушным и кротким, кажется, имеет под собой практическое основание. В соответствии с общеизвестной версией…” Но ты знаешь эту легенду, Эвдорик.
— Да, — ответил Эвдорик. — Возьмите девственницу — если сможете ее найти — и посадите под деревом в лесу, где водятся единороги. Зверь придет и положит голову ей на колени, а охотники выскакивают из засады и связывают его. Может ли быть такое, и почему?
— Мой коллега доктор Бобрас издал монографию — дай-ка мне взглянуть — ага, вот она, — Лысониус извлек из шкафа свиток. — По его теории, это происходит оттого, что единорог чрезвычайно чувствителен к запахам. Судя по размерам его рыла, это вполне может оказаться истиной. Бобрас предположил, что девственницы пахнут не так, как женщины, и что этот запах усмиряет буйные повадки зверя.
— Ну, хорошо, — сказал Эвдорик. — Допустим, я смогу найти, девственницу, которая согласится участвовать в этом эксперименте, а что дальше? Одно дело наброситься на усыпленного зверя и поразить его в уязвимые места, а совсем другое — поймать его целым и невредимым и привезти в Согамбриум.
— Увы! Боюсь, у меня нет опыта в подобных делах. Как вегетарианец, я избегал всего, что связано с преследованием и пленением.
— Тогда кто же сможет дать мне совет?
Лысониус задумался, потом улыбнулся сквозь густую бороду.
— Есть один необычный эксперт, живущий во владениях барона Райнмара — моя кузина Сванхалла.
— Гессельбурнская колдунья?
— Только не вздумай произносить эти слова при ней. Она считает, что колдун — это некто, занимающийся черной, незаконной магией, в то время как она всеми уважаемая специалистка, чья магия законна и полезна. Моя энциклопедия разъясняет значение этих слов…
— Не затрудняйтесь, — поспешно вставил Эвдорик, когда Лысониус принялся листать страницы, — я не встречался с ней, но наслышан. Говорят, она слегка тронутая старая перечница. Что она может знать о приемах охоты?
— Она знает удивительные вещи. Среди моих коллег известно, что если хочешь узнать никому не нужные старые сведения, которые, казалось бы, нигде и не раскопаешь — к примеру, что ел на завтрак граф Холмер в тот день, когда ему отрубили голову — спроси у Сванхаллы. Я дам тебе письмо для нее. Я ее не видел уже много лет — побаиваюсь ее острого языка.
