Как было бы хорошо, сказал он себе, если бы у нас была карта — любая карта, пусть самая примитивная, с множеством ошибок, но она дала бы хоть какое-то представление, куда двигаться. Он говорил об этом с епископом, но насколько тому было известно, подобной карты нет и никогда не существовало. Солдаты, в течение многих лет охранявшие брод, не удалялись от него и лишь иногда, отражая набеги через реку, сами переходили ее. Нападали на брод только обитатели Затерянных Земель, да и то не часто. Служба на этом посту была скучной и утомительной. В глубь Затерянных Земель время от времени отправлялись случайные путешественники вроде Тейлора, написавшего о своем походе отчет, который ныне находился в Вайалусинге. Но оставалось под большим вопросом, сколько было правды в рассказах таких странников. Корнуэлл нахмурился при этой мысли. Не было никаких данных, подумал он, позволявших считать отчет Тейлора более точным, чем все остальные. Этот человек на самом деле не был у Старцев, а лишь слышал рассказы о них, а для того, чтобы их услышать, ему совершение необязательно было путешествовать по Затерянным Землям. Древний топорик, который вез Джиб, был куда лучшим доказательством существования Старцев, чем все рассказы Тейлора. Странно, припомнил он, что епископ сразу же опознал топорик, как принадлежавший Старцам. Ему хотелось еще поговорить с епископом об этом, но времени оставалось немного, а других тем было в избытке.
Стоял безмятежный осенний день. Двинулись они в путь довольно поздно, и солнце стояло уже высоко. В небе не было ни облачка, воздух был теплым, и когда они поднялись на вершину холма, перед ними простерлась панорама речной долины, напоминавшая ковер, вытканный человеком, который обожал буйство красок.
— Там на утесе кто-то есть, — сказала Мэри. — И за нами наблюдают.
Марк поднял голову, всматриваясь в горизонт.
— Ничего не вижу, — признался он.
— Я и сама увидела лишь на мгновение, — ответила Мэри. — Может, мне и почудилось. Там могло быть все, что угодно. Я не заметила ничего определенного, но уловила какое-то движение.
— Мы будем сами вести наблюдение, — сказал Снивли, который, сидя за спиной Оливера, подъехал к голове колонны. — Мы должны считаться с тем, что за нами могут постоянно следить. Они знают все, что тут делается.
— Они? — спросил Корнуэлл.
Снивли пожал плечами.
— Что мы знаем? На свете так много разных существ — вроде нас. Гоблины, гномы, баньши, предвещающие смерть. Может быть, тут живут домовые и феи, к которым вы, люди, относитесь не так плохо. И все остальные. На свете много такого, о чем вы даже не предполагаете.
— Мы не представляем опасности для них, — сказал Корнуэлл. — Мы не будем им угрожать ни единым жестом.
— Как бы там ни было, — возразил Снивли, — мы для них захватчики.
— Даже вы? — спросила Мэри.
— Даже мы, — ответил Снивли. — Даже мы с Оливером. Мы не из Земель. Мы предатели или, может быть, дезертиры, беглецы. Потому что мы или наши предки покинули эти края и ушли жить в Приграничье, рядом с их врагами.
— Увидим, — сказал Корнуэлл.
Тропа наконец привела их к утесу. Перед ним простиралось не плато, как можно было бы предположить, а подножье другой скалы, вырисовывавшейся на горизонте, как взметнувшаяся волна.
Тропа ныряла вниз со склона, покрытого пожухлой травой. Подошва утеса поросла густым лесом, он занимал все пространство между холмами. Поблизости не было видно ни одной живой души, даже птицы исчезли. Непривычное чувство пустоты и одиночества охватило их, но и в этой незыблемой тишине Корнуэлл ощущал спиной что-то странное и неприятное.
Двигаясь медленно, словно что-то мешало им, лошади спускались по тропе, которая, извиваясь, подошла к огромному дубу, одиноко стоявшему на лужайке. Высокое и в то же время коренастое дерево с огромным стволом и широко раскинувшейся кроной простирало ветви не выше, чем в двенадцати футах от земли.
В густой чаще ветвей Корнуэлл заметил какое-то движение. Рывком остановив лошадь, он поднял голову. Рядом с ними, примерно в двух футах, что-то было глубоко всажено в ствол дерева; было оно несколько дюймов в диаметре, цвета белой слоновой кости.
