– Ну что ж, – вздохнула Ирина Андреевна. – Я рада, если это удалось выразить. У вас будут еще вопросы?
– Только один, – засмеялась Вика. – Когда мне прийти с готовым интервью Вам на подпись?
Они быстро условились о дате. Вероника собрала нехитрые пожитки, побросала все в сумку, прошла, на сей раз в сопровождении Тимоши, через залу, по коридору, цапнула в прихожей свою куртейку – и на выход. Дверь мягко закрылась у нее за спиной. Где-то в глубине снова зазвонил колокольчик.
Уже на улице Вероника встряхнулась, помотала головой, словно смахивая с себя впечатления о странном местечке. Ну и дизайнерша! Ни словечка в простоте! Они, художники, конечно все такие, слегка с прибабахом, кто взаправду, кто прикидывается, но эта даже для них чересчур. И как она, Вероника, должна все это излагать? Впрочем, ей не привыкать, справится. И не про таких писали, депутаты перед выборами еще похлеще отмочить могут.
Ладно, с интервью она разберется чуть позже, надо голове проветриться дать, а чем бы заняться сейчас? Вика глянула на часы. Половина третьего. Надо же, время какое дурацкое, ни день, ни вечер, приятели еще все заняты по работам, а домой ехать неохота – в ее дыру если уж заберешься, потом больше не вырвешься. В редакцию, что ли, съездить? Вика задумалась. Да нет, не стоит. Она там пока не в штате, ну и нечего. Даже присесть будет негде. А вот позвонить редакторше и отчитаться имеет смысл.
Так она и поступила. После редакторши, которая явно осталась Викой довольна, она на всякий случай перезвонила Сережке, слабо надеясь, что, может, тот тоже каким-то чудом освободился пораньше...
Чуда, конечно, не произошло. Сережка торчал в своей конторе – он был специалистом по компьютерному дизайну и тоже работал в толстом журнале, правда, для мужчин, – и не собирался сваливать оттуда часов до семи. Договорившись созвониться ближе к делу и сходить куда-нибудь поужинать, Вика сунула мобильник в сумку и медленно побрела по улице в направлении Тверской. Нелепо как-то все получается... И болтайся тут теперь в одиночестве целых четыре часа. Можно, конечно, заняться каким-нибудь шопингом, но, во-первых, у нее сейчас с деньгами не густо, а во-вторых, одной все равно скучновато.
Вот когда пожалеешь о Ленке! Ленка была ее подружка детства, они с Викой полжизни на одной парте просидели, и жили в соседних подъездах. Только Вика была тихой девочкой из приличной семьи, а Ленка – шумной оторвой. Она всегда умудрялась выдумать что-нибудь несусветное, влипнуть в какую-то невероятную историю и вылезти из нее невредимой, как гусь из воды. Вика только диву давалась, но дружить с Ленкой было интересно. При всей своей бесшабашности она была доброй, веселой, и вовсе не дурочкой. После школы, когда Вика поступила в Университет, они стали общаться реже, но все равно время от времени забегали друг к дружке в гости, и Ленка всегда щедро потчевала подругу рассказами о своих очередных приключениях. Сама она нигде не училась и, кажется, не работала, по крайней мере, ничего об этом не говорила, хотя денежки у нее явно водились. А еще у нее водились очень сомнительного вида приятели – то какие-то заросшие рокеры на мотоциклах, то, наоборот, лощеные дядьки в малиновых пиджаках...
Позже, когда Вика сама начала подрабатывать журналистикой, Ленкины компании стали нравиться ей и того меньше, и она даже пыталась несколько раз по-хорошему предупредить беспечную Ленку, но та только смеялась и отмахивалась.
А потом, где-то полгода назад, она пропала. Вышла вечером из дому и не вернулась. Ленкина мама ждала дня три, потом заявила в милицию, да только что там сделают? Город большой, преступность повышенная... Вика отлично знала такие истории еще по тем временам, когда занималась хроникой криминальной. Она тогда даже пыталась узнать что-то по бывшим каналам, только все было бесполезно. Вика несколько раз заходила к Ленкиной маме, жалко ее было ужасно, женщина постарела на глазах, и все причитала: «Мне б только знать наверняка, что случилось, жива ли, нет ли, уж не вернешь, так хоть бы на могилку сходить... А то я не знаю, что и думать, каждый вечер жду, вдруг объявится...» Вика и сама переживала, но жизнь идет, заходить к соседке она потихоньку перестала – то некогда, закрутилась, то настроения нет, да и про Ленку со временем вспоминала все реже.
