Через какое-то время у самых ее ног заплескалась вода, что-то гладкое мазнуло ее по ступне, и рядом с ней снова вынырнуло смеющееся лицо. Через секунду на другой стороне причальной выемки, лицом к лицу с Галиной, уже сидела русалка, их коленки соприкасались, а внизу, в воде, Галинины ноги то и дело задевали русалкин хвост. Что характерно, хвост был не скользким, а шелковистым и почему-то сухим даже в воде.
Русалка была одна, та, самая первая, Марла. Она, как старая знакомая, весело щебетала, а Галина, пытаясь ей отвечать, все никак не могла оторвать взгляда от ее лица.
Наверно, поэтому она не заметила, откуда Марла вытащила новую кучу янтаря. Куча как-то сама собой насыпалась около косметички, и куски были все крупные, золотисто-прозрачные. Галина страшно смутилась – несмотря на все Ленины наказы, она не могла отделаться от ощущения, что нагло обманывает доверчивую партнершу. Неловким движением схватив косметичку, она, торопясь, не глядя, протянула, почти сунула ее в сторону русалки. Их руки столкнулись. Пальчики русалки казались прозрачными даже на ощупь. Она не спеша взяла косметичку, благодарно проведя рукой по Галининой ладони, ласково улыбнулась. И почему-то, хотя не было ни страшно, ни холодно, у Галины мороз пробежал по спине.
Русалка, продолжая улыбаться, открыла косметичку и стала не спеша перебирать ее содержимое. Вытащила палочку помады, открыла, посмотрела, вытащила другую, медленно провела темно-розовым карандашом по губам. Разровняла краску тоненьким пальцем, закрыла футляр... Галя наблюдала за ней в каком-то оцепенении.
После помады Марла достала коробочку пудры. Нежно подув на пуховку, плавно-плавно провезла ее по щеке. За пуховкой по гладкой скуле тянулся телесно-розовый след. Все русалочьи действия не имели ничего общего с техникой наложения макияжа, которую им вчера демонстрировала Лена, но явно доставляли Марле удовольствие, и Галина не стала ее поправлять.
Русалка добралась до баночки с кремом. Отвинтила крышку, зачерпнула кончиком пальца маслянистую каплю, перенесла на другую щеку. Стала втирать, сперва одним пальцем, потом двумя, потом всей ладонью. Круговые движения руки были медленны-медленны, русалка закрыла глаза и словно медитировала под собственной лаской.
Покончив со щекой, русалка зачерпнула еще крема и занялась плечом, потом другим, потом грудью. Грудь она гладила особенно нежно и долго, всю, от шеи до кончика сосков. В этом месте она замерла на секунду, снова полезла в косметичку, вытащила круглую баночку блеска для губ и зачем-то нанесла его на соски, после чего снова вернулась к медитации с кремом...
Сколько все это продолжалось, Галя не знала. Она смотрела на русалку, как завороженная, не в силах оторваться ни на секунду, словно сама ощущая нежные движения прозрачных пальцев, медленно погружаясь в сладкое забытье. Вдруг что-то выдернуло ее из мягкой истомы.
Русалка сидела теперь не напротив, а совсем рядом с ней, вполоборота. Одной рукой она протягивала Галине баночку с кремом, другой указывала себе на спину, тем самым однозначно выражая свою просьбу. Вялая, словно заторможенная, Галина не успела ни подумать, ни отказаться.
Зачерпнув каплю крема, она легонько провела рукой по русалочьей спине. Кожа была нежной и шелковистой, рука словно сама плыла по ней, спускаясь по столбику позвоночника к талии, подымаясь к ключицам. Галина вдруг осознала, – нет, скорее, почувствовала, никакое сознание давно было тут не при чем, что, намазывая кремом эту атласную спину, получает невыразимое удовольствие, подобного которому не получала, пожалуй, ни разу за всю свою жизнь. Тут была нежность, и ласка, и какая-то размытая тоска, и что-то еще, чему не бывает названия, но чего так хочется каждой женщине, потому что именно этого ей чаще всего не хватает.
В какой-то незамеченный ею отчетливо момент Марла повернулась к ней лицом, и уже ее прозрачные ладони тоже скользили по рукам и лицу Галины, усиливая блаженство. Она не различала, был на них крем или нет, да это было и совершенно неважно, так же как неважно было и то, что куда-то исчез ее сарафан, и купальник, и она сама, исчезая, летела, плыла, растворялась в нежном качании воды и тихом русалочьем смехе...
