— Сбылись мои худшие опасения, — проговорил он. — Говорят, что любящие соединятся в следующем рождении. Не знаю, истинно ли всё это, но я не могу надеяться на загробную жизнь. Всё обернулось так скверно… Поэтому я прошу завтра же утром прислать Мунэ ко мне в дом невестой. Будь то на тысячу лет или только на краткий миг — но мы соединимся с нею как муж и жена! И пусть мои батюшка с матушкой будут при этом. Это всё, о чём я прошу. Мотосукэ, позаботься, чтоб всё было, как подобает — я полагаюсь на тебя.
— Я выполню твою просьбу, — ответил Мотосукэ. — Но и ты подготовься к её прибытию подобающим образом. — Он казался бодрым и оживлённым.
Мать вздохнула.
— Долго же я ждала того дня, когда Мунэ покинет наш дом невестой… Так долго, что даже устала от ожиданий. Но теперь-то я знаю, что это свершится завтра, и душа моя успокоилась. — Казалось, мать вот-вот затанцует от радости. Она приготовила чай, подогрела сакэ, потом подала его Мунэ, и та обменялась чарками с Годзо в знак скрепленья союза трижды три раза, а Мотосукэ исполнил свадебную песнь. Но тут колокол пробил «первую стражу»[7], и Годзо поднялся.
— В этот час у нас запирают ворота, — сказал он и поспешно откланялся. А мать с детьми все сидели в сиянье луны и проговорили всю ночь напролёт.
Едва забрезжил рассвет, мать достала белое торжественное косодэ[8] и стала готовить дочь к свадебной церемонии. Укладывая ей волосы в причёску, она вздохнула:
— До сих пор помню день своей свадьбы. Ах, как я была счастлива! Когда ты прибудешь в дом мужа, сразу увидишь, что свёкор — сварливый, дурной человек. Постарайся не раздражать его. Но новая матушка непременно полюбит тебя…
Она нарумянила и набелила Мунэ, расправила платье и, пока дочь усаживалась в паланкин, продолжала давать ей последние наставления.
Мотосукэ облачился в льняной камисимо[9], как предписывает обычай, и опоясался двумя мечами.
— Ну, довольно, довольно, — нахмурился он. — Через пять дней Мунэ прибудет домой погостить[10]. К чему говорить всё прямо сейчас? — Но было видно, что и у него кошки скребут на сердце.
Мунэ лишь улыбнулась в ответ.
— Я скоро вернусь, — прошептала она на прощанье. Мотосукэ последовал за паланкином.
Как только они скрылись из виду, мать зажгла огни у ворот[11] и с облегчением вздохнула. Слуги были недовольны.
— Ну и свадьба… — ворчали они, разжигая огонь в очаге. — Мы-то размечтались… Думали, тоже пойдём, деньжонок получим да угостимся на славу. Какое… — И даже пар от котла поднимался лениво, словно бы нехотя.
При появлении паланкина домочадцы Госодзи онемели от изумления. «Кто это заболел?» — «Глядите-ка, да там девушка! А мы и не знали, что у Госодзи есть дочка!» — перешёптывались челядинцы, столпившись вокруг Мунэ.
Мотосукэ церемонно поклонился хозяину дома.
— Молодой господин любит мою сестру, — проговорил он, — и велел прислать её к вам невестой. Однако сестра моя нездорова, и господин Годзо просил нас поторопиться, вот почему я пришёл вместе с ней. Сегодня счастливый день для свадебной церемонии. Благоволите распорядиться, чтобы подали сакэ скрепить их союз!
Чёртов Содзи разинул от удивления рот и заорал:
— Ты что такое плетёшь? Когда я узнал, что мой сын посмел спутаться с твоей сестрой, я тотчас же положил этому конец! Он уж и думать о ней забыл! Что вы там все, одурели? Или в вас лисы вселились? — Госодзи злобно сверкал глазами. — Вон с моего двора! Не то прикажу слугам, чтоб прогнали вас палками! Сам-то я рук марать о тебя не стану! — Госодзи был вне себя от ярости.
Мотосукэ рассмеялся.
— Извольте позвать сюда господина Годзо. Он обещал, что сам встретит нас. Впрочем, мы теряем драгоценное время. Сестра моя очень больна и пожелала встретить смерть здесь, в вашем доме, — если ей суждено умереть. Похороните её на вашем родовом кладбище — тогда она будет лежать в земле рядом с молодым господином. Я знаю, вы скупы, но я не введу вас в расход. Вот три золотых: этого хватит на самые скромные похороны…
При слове «золото» Госодзи так и подскочил.
— Мой бог богатства даст мне столько золота, сколько я пожелаю! Мне не нужны ваши жалкие деньги! Эта девица не может быть невестой моего сына, и если она собирается отдать богу душу, то убирайтесь отсюда, да поживее! Эй, Годзо, где ты там? Ты что о себе возомнил? Если ты сейчас же не разберёшься с этими оборванцами, я вышвырну и тебя. Вот доложу наместнику, что ты идёшь наперекор родительской воле — гляди, суровое будет тебе наказание! — Он ударил Годзо и сбил его с ног.
