— И это не похоже на известное нам колдовство, — добавил Арзон, — а предчувствие какой-то беды что ли. Или не то, чтобы беды, а чего-то странного и несуразного.
— Так, не было печали. Я сегодня разговаривал с королевским волшебником. Он ничего такого не упоминал.
— Он хотя и волшебник, но человек. Может и не чувствовать того, что ощущаем мы.
— Понятно. А опасность какая-нибудь витает или только странность?
— Только странность.
— И то легче. Буду иметь ввиду. До вечера!
Капитана Вика в "Морском драконе" нет и посетителей немного. До обеденного наплыва ещё часа два. Отдаю граммофон и пластинки Колину. Подавальщицы собрались за одним из столов и о чём-то весело щебечут. Жанна отделяется от них и пересаживается ко мне.
— Это что, Серж? — спрашивает она, указывая на свёрток, водружённый на середину стола.
— Это подарок тебе. Разверни, — и Жанна, ёрзая от нетерпения и любопытства, начала разматывать тряпки, в которые укутали статуэтку.
— Какая прелесть, — очарованно прошептала девушка, осторожно поворачивая фигурку так и этак. — Это и в самом деле мне? Спасибо. Никогда таких ещё не видела.
— И мне тоже приятно, что я угадал тебе подарок по душе. Капитан Вик давно испарился?
— После вашего с Жозефом ухода, наверное, ещё с час просидел и потом пошёл в порт.
— Час? Да что же он тут делал столько времени? Окорок доедал?
— Нет, просто сидел, курил свою трубку и смотрел по сторонам. Какой дым-то ароматный! Я иногда к нему подсаживалась поболтать. Он на меня так странно смотрит! Мне даже не по себе становится.
— Неприятно?
— Нет, нет, что ты, Серж! Просто он меня как-то смущает.
Жанна замолкла, нервно теребя скатерть. Вроде как старается собраться с духом, мыслями.
— Серж, а сорок восемь лет для мужчины это много?
Опля, вот так фокус! Надо же до чего дело уже дошло. И когда это они успели так заинтересоваться друг другом? А Жанне-то такое зачем? Кругом молодёжи полно. Даже и далеко ходить не надо. Племянник Колина за ней увивается. Вполне приличный юноша. Как она на меня сейчас смотрит! Со страхом и надеждой. А синие глазищи-то у неё, какие бездонные! Любой капитан утонет бесследно и беззвучно. Соврать что-нибудь? Нельзя. Друзьям не врут. Тем более таким, которые тебе безоглядно верят. Нужно как-то выкручиваться.
— А откуда ты знаешь, что ему сорок восемь.
— Он сам случайно проговорился.
Проговорился? Жди! Чёрта два проговорился! Это он тебя специально пугает. Хочет, чтобы всё было по-честному. Оберегает тебя от ошибки. А ты, Жанна, хочешь от меня узнать, будет ли тут твоя ошибка или нет. Видно это старьё тебе всё же почему-то нравится. Вот же напасть-то какая!
— Ну, что я могу тебе сказать, радость ты наша? Вик мужчина достойный. Ты это и сама видишь. А то, что ему сорок восемь, то это я от тебя впервые узнал. Никогда не интересовался. Нет, конечно, по его привычкам и опыту как-то так и должно быть. Но по внешности ему и сорок-то вроде бы с натяжкой только и дашь. По моему мнению, для него сорок восемь совсем не так уж и много. У него впереди, наверное, ещё столько же. Но ты ведь не это хочешь знать. Правда?
— Я и сама не знаю, что я хочу знать и хочу ли, вообще, что-то знать.
— Ты хочешь знать, не много ли его сорок восемь для твоих восемнадцати. Верно?
— Девятнадцати.
— Пусть будет девятнадцати. Но оценивать эту разницу только тебе. И кроме себя об этом никогда никого не спрашивай и не слушай. Меня в том числе. У тебя и радости должны быть свои, и ошибки тоже. Могу дать только один совет. Лучше присматривайся и не теряй головы.
— Спасибо, Серж, — с облегчением вздохнула повеселевшая Жанна. — Буду слушать только себя.
— Однако я должен тебя предупредить. Моряк есть моряк. Тем более что не из Верна родом. Он не может осесть здесь безотлучно так же, как и я.
— Я понимаю, — прошептала Жанна.
В открывшуюся дверь таверны ввалился Вик.
— Ой, — пискнула девушка, — я ничего не спрашивала. — И упорхнула, не забыв прихватить статуэтку.
— О чём это вы тут секретничали? — поинтересовался Вик, опускаясь на стул.
— О малых скульптурных формах. Обнаружилось что-нибудь интересное в порту?
