Он повернулся — из спины его торчала стрела. Я осторожно вытащил ее, обтер рану платком и промыл вином из фляги. Медведь сказал: «Человек, ты благороден. Ты мог бы воспользоваться моей слабостью и прикончить меня, вместо этого ты меня спас. Теперь слушай: если ты смажешь кровью, которой пропитался твой платок, край лопаты, она станет волшебной, и ты в один миг сможешь выкопать ею колодец где захочешь. Вода в таком колодце тоже будет волшебной: если она прозрачна, как хрусталь, — значит, с тобой все в порядке; если она помутнела, — значит, тебя подстерегает опасность; если же она станет черной, как ночь, — тебе грозит смерть. Так ты всегда узнаешь, не ждет ли тебя беда; когда же будешь вдалеке, твои родные или друзья смогут прийти тебе на помощь».
«И сколько же колодцев, — спросил я медведя, — можно выкопать этой лопатой?»
«Сколько захочешь. Ты одаришь волшебным колодцем любого, кто того заслужит. А теперь прощай, благодарю, и пусть сопутствует тебе удача».
— Так сказал мне медведь и ушел в лес. Если пожелаете, — закончил раненый, — я, как только поднимусь на ноги, сделаю для вас то, что предложил мне медведь: выкопаю в ваших садах по колодцу, и вы всегда сможете узнать, не грозит ли кому из вас беда…
И когда нога незнакомца срослась, он сдержал слово: протер края лопаты платком, пропитанным медвежьей кровью и вскоре с поразительной быстротой вырыл три колодца. В каждом колодце вода была прозрачна, как горный хрусталь. Затем он обнял братьев, вскочил на коня и исчез в пыли.
С тех пор и появились у Альберика, Ульрика и Людовика три колодца, и братья не раз проверяли по цвету воды их волшебную силу. Так им удавалось избегать любых опасностей: например, однажды, когда Людовик сходил по грибы, вода в его колодце почернела, и это спасло ему жизнь: оказывается, среди собранных грибов была ядовитая поганка. Конечно же, чаще всех заглядывала в колодцы матушка Батильда — ведь тревога за сыновей не покидала ее ни на миг.
Так вот, однажды ее старший сын Альберик охотился в лесу на кабана, чтобы пополнить запасы свежего мяса. Кабан попался матерый — сильный и свирепый. Альберик долго преследовал его, пересекая луга и перелески, а когда, наконец, убил зверя и перекинул тушу через седло, понял, что оказался в незнакомых местах. Спустилась ночь, Альберик хотел найти дорогу по звездам, но густые кроны скрывали небо, и к утру он совсем заплутался.
Взобравшись на высокий холм, он с удивлением заметил вдали неведомый город. Высокие башни и купола сверкали под солнцем. Альберик подумал, что там ему наверняка скажут, где он находится, и выведут на дорогу, ведущую к дому. Добрый час добирался Альберик на измученной лошади до города, а когда, наконец, въехал в него, удивился пуще прежнего.
Каждая улица, каждый дом были в трауре. Из каждого окна свешивалось длинное черное полотнище. Даже на каминных трубах чернели креповые ленты. Тихо и медленно плыл печальный колокольный звон. Люди, одетые в черное, двигались по улицам медленно, молча, и все утирали слезы. Альберик, увидев горожан в такой скорби, не решился расспрашивать их о дороге, но с тех пор, как он заблудился, прошло уже много времени, голод и жажда мучили его, и он завернул в первую же попавшуюся харчевню. В огромном очаге весело пылал жаркий огонь, на вертелах подрумянивались цыплята, утки, бараньи ноги и лопатки, распространяя вкусный запах жареного и хорошо проваренного мяса. На столах красовались кувшины с холодным вином и корзинки с грушами, персиками и виноградом; солнце лилось, играя в каждой чешуйке оконной слюды, все дышало весельем и радостью; но когда хозяин харчевни вышел спросить, что Альберик пожелает на завтрак, тот вновь подивился: хозяин был весь в черном, а по лицу его катились слезы.
— Будьте добры, пива и ветчины, — попросил Альберик. — Однако объясните, пожалуйста, что здесь происходит? Почему вы так плачете? Почему в этом городе все плачут? И, кстати, как он называется? Я заблудился на охоте и даже не знаю, куда попал.
— Вы в Органде, — ответил хозяин, рыдая.
— Так значит я в герцогстве Органдском! — вскричал Альберик. — Ну и занесло меня! Объясните, наконец, почему вы так горюете?
