Сказки для бабушек - страница 28

От главного вопроса сантехник Ерёмушкин так взопрел, что снял с себя никогда не снимаемые кирзовые сапоги и поставил их для просушки на прибрежный камень, аккурат вровень с горизонтом. Но и в сухих сапогах он ничего хорошего не придумал, кроме научных слов «фенóмен бинóма», смысла которых Ерёмушкин не понимал, зато чувствовал, что это непонятное выражение наиболее понятно выражает неразрешимость поставленной задачи.

Ещё немного и он бы сошёл с ума, как до него сходили с ума величайшие умы, пытавшиеся объяснить необъяснимое. Но в самый последний момент колючего сантехника спас Капин папа, который вместе с Капой и ещё некоторыми обитателями их двора тоже отдыхал на море, причём в то же самое время. Но как это случилось, мы рассказывать не будем, потому что рассказали об этом в другой книжке, которая в отличие от этой называется «Карасёнки-Поросёнки».

Да это и неважно. Важно другое. Когда Капин папа просто и доходчиво объяснил Ерёмушкину, что моря, горы, звёзды и всё остальное создал Бог, Ерёмушкина словно подменили. Буквально через два дня он уже не казался таким колючим, особенно когда побрился. Сквозь суровые морщины, избороздившие его лицо, неожиданно проступила застенчивая улыбка. Он стал подолгу бродить по выжженным холмам, смешно подгибая босые пальцы, но даже когда все теряли надежду его снова увидеть, он всё равно возвращался с букетиком степных цветочков и звенящими глазами.

Вы, конечно, будете смеяться, но однажды вечером Ерёмшкин вскарабкался на прибрежный камень и заговорил стихами, с непривычки путая слова: «На берегу каких-то волн стоял он, дум каких-то полн», – после чего страшно сконфузился и убежал в темноту.

В конце отпуска Ерёмушкин так слился с морем, что ничуть не расстроился, когда потерял гаечный ключ.

– Ну и пусть! – сказал он. – Всё равно гаечным ключом двери не откроешь.

– Какие двери? – не поняли остальные.

– Эти, – объяснил Ерёмушкин и ткнул узловатым пальцем в небо.

Короче, в середине жизни у Ерёмушкина начался обратный процесс, в результате которого его сантехнические колючки стали отпадать, как когда-то отпадали белые перья.

Он перестал грозить плоскогубцами персональному пенсионеру Кошкису, ругаться с дворничихой тётей Машей и обижать разными научными словами старушек, чирикающих на скамейке. А когда однажды в полночь к нему постучался запыхавшийся сосед из нелюбимого Ерёмушкиным соседнего двора, Ерёмушкин, вместо обычного «Вас много, а я один!», вдруг сказал соседу такое, что тот чуть не заплакал от счастья.

– Сейчас починим! – сказал Ерёмушкин.

И починил! А денег взял столько, что сосед от счастья аж засмеялся, чего с ним уже лет десять не случалось.

Но самое удивительное, что сантехник помирился со зловредной бабушкой Бабарыкиной с первого этажа. И не просто помирился, а сделал ей трубу. И бабушка Бабарыкина теперь слушает не рокот космодрома в ржавой раковине, а шелест липы у распахнутого окна.

А может, раковина тут ни при чём? Может, это внутри Ерёмушкина что-то рокотало и клокотало, заглушая липу, птиц и звёзды? Утверждать не будем, но заметим, что в последнее время он стал здорово похож на свою любимую детскую фотографию, которую вынул из альбома и поставил на телевизор.

А зачем поставил? Да кто его знает? Может, чтобы не забывать, каким ангелочком он был когда-то?

А может, чтобы с новыми силами натянуть свои кирзовые сапоги и всю ночь просидеть у забора под звёздным небом, уговаривая питьевую трубу не оставлять наш дом без воды?

КРОХОТУЛЯ И ГРОХОТУЛЯ

Вначале за стенкой моей комнаты, которая одновременно исполняет обязанности рабочего кабинета, появилась Крохотуля. Крохотулю привезли новые соседи, которые переселились в наш пятиэтажный дом из какого-то другого дома, который им, наверное, разонравился из-за отсутствия достопримечательностей. Хотя и в нашем доме никаких особых достопримечательностей не наблюдалось, кроме, знаменитой лужи, которая не просыхала ни зимой, ни летом.

Поначалу я соседям обрадовался: ведь в сто раз лучше когда за стенкой живут живые люди, а не мёртвая пустота. Но оказалось, что и у мёртвой пустоты, кроме минусов, есть плюсы. И самый главный плюс – тишина, которую издаёт пустота. Потому что тишина очень помогает писать книжки.