К тому же, Митя ушёл из дома уже месяц назад, и всё, что сделал отец – это лишил сына карманных денег и напакостил невестке: оставил без работы, чужими руками отбирает жильё. Зачем бы ему заниматься всей этой фигней, если можно решить вопрос кардинально? Перешагнуть через собственного сына… нет, это полная ерунда.
А Женя-то… как обычно, в курсе всего. Знает, что Калюжные ненавидят Соню. Ещё в прошлый визит, через неделю после венчания, предсказывал, что они жизни ей не дадут. И вот, пришёл якобы предупредить, на свой страх и риск…
Она потёрла виски. Нет, Женечка, не о её безопасности ты заботишься. Ты очень мудро придумал, как поселить между нею и Митей раздор. Тонкий, хитрый план!
Соня решительно отправилась в комнату к мужу. Он лежал на диване – на спине, глядя в тёмный потолок. Свет из коридора освещал его сжатую в кулак руку.
Соня быстро разделась и прилегла рядом, прижавшись щекой к его плечу.
– Мить… – позвала она. – Ты спишь?
Он не отвечал, но она продолжала:
– Я знаю, что он сказал тебе. И для чего – тоже знаю. Женя – он очень упрям, он унижен, у него самолюбие больное. Он решил показать, что ты для меня – зло, что ты не способен меня защитить. Только он не понимает главного… Мить, я не боюсь. Я ничего с тобой не боюсь! И ты тоже не должен. Я знаю, что ты всё для меня сделаешь, ты – единственный мужчина, которому я доверяю свою жизнь. Только с тобой я в безопасности.
Митя молчал.
– И знаешь что? – горячо добавила Соня. – Я вообще не уверена, что весь этот боевик – не его россказни. Все эти охранники, киллеры, трупы – это только с его слов! Ему ничего не стоило всё это сочинить. Были бы это настоящие документы – кто бы ему разрешил их вынести? А даже если это реальные факты, они ещё ничего не доказывают.
Тишина.
– Мить, даже если так… мы с тобой тут вообще ни при чём! С Ларисой у твоего отца другие счёты были. А тебя он уже всего лишил. И мы ничем ему не угрожаем.
Ни звука в ответ.
– Ну что ты молчишь? Разве я неправильно говорю? Мить, ты же не паникёр, да? Нельзя же всё принимать на веру.
– Я бы, может, и не принял, – произнёс он вдруг чужим, отстранённым голосом. – Если бы ни одно… самое главное доказательство.
– Какое же? – раздражённо спросила Соня. – Ну, какое, скажи?
– Он боится за тебя, – тихо ответил Митя. – До смерти боится.
* * *
На другой день он выглядел так спокойно, словно ни визита Жени, ни ночного разговора не было. Однако вечером заявил, что оформил с понедельника отпуск на две недели, якобы, чтобы помочь дома с Вадиком.
Но она видела: дело не только в этом. Слова Жени сослужили свою службу; посеянные на нужную почву, они быстро проросли и пустили корни.
Теперь Митя вёл себя, как параноик. Он вздрагивал на каждый телефонный звонок, высматривал у подъезда незнакомцев, не заходил в дом, пока не убеждался, что случайный прохожий проходит мимо, а главное – следовал за Соней по пятам, куда бы она ни шла. Гуляли с Вадиком они только вместе, вместе шли в магазин за батоном хлеба, тащили за собой ребёнка – не оставлять же его одного, и даже вместе выходили на балкон вешать бельё.
Соня попробовала поговорить с Митей, но он ни в чём не сознавался. И она решила не обращать на это внимания – ничего, со временем сам успокоится. Тем более что проводить столько дней рядом с мужем было ей только в радость. Потом он выйдёт на работу, но ненадолго, а на новогодние праздники они снова будут втроём – ещё целых десять дней!
С Наташей Митя больше не разговаривал, кроме единственного раза, в субботу. Она звонила, чтобы позвать его на Ларисины девять дней. Ответил он очень сухо, наврал, что заболел, и прийти отказался. Спросил, где Наташа сейчас живет. Оказалось – всё там же, в доме отчима. Накануне поминок она звонила опять, но Митя трубку не взял.
Говоря про работу, он впервые предположил, что может лишиться места. Раз фирма теперь перешла к Наташе, значит, снова находится под контролем Калюжного.
– Ну, уж нет! – насмешливо возразила Соня. – В жизни не поверю, чтобы она тебя уволила.
– Почему? Обидится, разозлится и…
– Мить, я хорошо её поняла. Ты – смысл её жизни. Она сделает всё, чтобы видеть тебя, чтоб иметь возможность тебя домогаться.
