– Это будет мужской разговор, – всё так же насмешливо ответил Женя, но в его голосе прозвучали серьёзные, твёрдые нотки. – Одевайся, в машине перетрём.
Странно, раньше Женя никогда не приезжал на машине – во-первых, жил совсем недалеко, во-вторых, без лишней необходимости не выезжал.
– Отлично, – Митя схватил куртку.
– Нет! – испугалась Соня. – Он никуда не пойдёт! Или я с ним!
– О-о-о, – с усмешкой протянул тот. – Под крылышко мальчика прячешь? Не бойся, не обижу. Все функции останутся целы.
Но в глазах у него, когда он смотрел на Соню, появился горький, болезненный вопрос.
– Смотри, как бы тебя не обидели… – тихо, с ожесточением произнёс Митя.
Соня видела – он на пределе, ярость так и рвется из него, ещё немного – и Митя бросится в драку. Казалось, это Женя должен быть сейчас в его роли, это он – оскорблён и предан; однако, он вёл себя гораздо спокойнее и выглядел куда уверенней. Соня не сомневалась, что физическая стычка, как, впрочем, и моральная, закончится в его пользу.
– Женя, или ты говоришь здесь, или уходишь, – твёрдо сказала она, загораживая дверь, и добавила умоляюще:
– Пожалуйста…
– Ладно, детка, только ради тебя, – Женя по-хозяйски заглянул к ним в комнату. – О-о, Сонечка… да у тебя тут перестановка!
– Она тебе не Сонечка, и не детка, – глухо проговорил Митя. – Не лезь сюда, здесь ребёнок спит.
Ни одна черта не шевельнулась у гостя в лице – Соня так и не поняла, знает ли он о Вадике или нет. Он разулся; обувь, как обычно, аккуратно поставил в угол и прошёл в Анькину комнату. Митя – за ним.
Соня вступила туда вслед за мужчинами. Только сейчас она заметила у Жени в руках серую папку. Митя прислонился спиной к компьютерному столику и сложил на груди руки. Он изображал спокойствие, однако желваки у него так и ходили. Женя проделал по комнате странный рейд – сначала, не раздвигая шторы, через щель посмотрел в окно, потом быстрым взглядом окинул потолок, поднял телефонную трубку, опустил, повертел аппарат в руках, и, наконец, обернулся к Соне:
– Это действительно мужской разговор, детка. Он касается только Калюжного-младшего. Пойми, так надо.
Соня перевела на Митю растерянный взгляд. Тот напряжённо кивнул, стараясь сохранять выдержку, хотя это плохо у него получалось.
– Сонечка, побудь у себя, ладно? – ласково попросил он.
Наверное, не стоило подчиняться, но сколько можно ходить по кругу? Она вышла в коридор, причём Женя плотно закрыл за ней дверь.
Соня нервно прошла на кухню, потом вернулась в свою комнату, проверила, не разбудили ли Вадика, села на диван и, сцепив руки, уставилась в стену. Отсюда ничего не было слышно – только приглушённые голоса. Они звучали достаточно тихо, значит, скандал пока не разгорелся. Прошло три минуты… пять… семь…
Страх захлестывал её – она ничего не понимала. Что понадобилось Жене от Мити? Может, он ему угрожает? Требует уйти от Сони? Бред… А если… если Женя придумает то, чего не было, заронит в Мите сомнения? Женя обладал даром влиять на людей – как это они оба подчинились его воле, пошли у него на поводу?
Соня вскочила и бросилась в коридор, но нерешительно встала на полдороги, прислушиваясь – в комнате, к её изумлению и страху, царила полная тишина. Соня быстро распахнула дверь и вошла.
Картинка предстала более чем странная. Мужчины сидели рядышком на Анькином диване, перед ними на табуретке лежала раскрытая папка, а в ней – небольшая стопка бумаг. Митя держал в руках листок – то ли схему, то ли график, нарисованный шариковой ручкой.
Женя при её появлении поднял голову – взгляд у него остался непроницаемым, но Соня уловила в нём тревогу. Бывший жених пристально вглядывался ей в лицо, но Соня тотчас же отвела глаза – она смотрела на мужа.
А Митя даже не шелохнулся. Выглядел он убитым, лицо посерело. Агрессия, желчность – всё куда-то ушло. Он молча изучал документ – так, словно и хотел, и не мог не верить чему-то страшному.
– Оставить тебе не могу, – Женя забрал из его рук бумагу и аккуратно уложил обратно в папку. – Я и так сильно рискую.
Он поднялся. Митя поднял на него измученный взгляд.
– Ну и зачем… – проговорил он. – Зачем ты мне это принёс?
