– Ну, ясно.
Больше всего Иру задела разница в возрасте. Соня поняла, что сейчас начнётся лекция про молодых мужиков, и не ошиблась.
– Сонечка… Ты же у нас такая девочка… неземная. Тебе не нужен младенец, тебе нужен человек, который стал бы тебе опорой, относился к тебе, как к маленькой, жалел тебя…
– А он и есть такой человек! – завелась Соня.
– Пойми, пойми, кто тянется к женщинам постарше? Маменькины сыночки, которые ищут себе няньку с кухаркой. Они инфантильны, они…
Соня даже засмеялась.
– Господи, какие штампы! А если человек давно перерос своих ровесников, если они чужды ему, если он вылез уже из этих штанов… я не чувствую себя взрослой с ним! Это он со мной… как мамочка. Ходит за мной, как за ребёнком. Всё делает по дому. Зарабатывает… Тёть Ир, он состоявшийся мужчина! Да, он в чём-то, возможно, слишком порывистый или наивный… но это такое детство – неизживаемое… он такой и в пятьдесят будет!
– Соня! Молодой мужчина… – Ира качала головой. – Нет, сейчас ты, конечно, молоденькая, хорошенькая. Но потом… Не рассчитывай на него – на всю жизнь. Он всё равно потянется к девочкам: для мужчины это – как спорт, для него важно, что он ещё может, для самооценки своей. А Женя! Он бы с тебя пылинки сдувал! Он уже обжёгся один раз. Он бы тебя… И я же вижу – он тебя любит до сих пор! У него такое лицо было, когда он мне сказал… Сказал – и замкнулся в себе… ничего так и не вытянули… Да он тебе по всем статьям подходит!
– Тётя Ира! Я жила с Женей – забыли? Он так и остался мне чужим – за всё это время… Да и к чему вы мне это теперь говорите? Я замужем! Я понимаю, как вам неприятно, вы для меня старались. Мне его жаль, очень! Но больше – никакого Жени! И никогда…
– Вспомни маму и Вову! – перебила Ирина. – Он ведь изменял ей по-чёрному! Да и Жанночке своей изменял бы, если бы не пил столько раньше… теперь уже силы не те.
– А зачем вспоминать Вову? – ещё больше вскинулась Соня. – Тоже мне, пример! Козлы в любом возрасте бывают! И старше, и младше… Талдычите все одно и то же! И никто, никто не может за меня просто… просто меня… Да ладно, всё! Хватит!
Она прервалась, и обе зло замолчали. Соня уже пожалела, что полезла в бутылку – всё равно бесполезно. Но так хотелось, чтобы кто-то из близких понял её, наконец!
Тем временем Ира уже несколько секунд смотрела на Соню в сомнениях, словно решаясь.
– Тёть Ир… Я пойду, ладно? Вы не сможете понять… Хотя бы поверьте – мне хорошо сейчас… при всех наших трудностях – мне никогда в жизни не было так хорошо!
Но та как будто не слышала, думая о своём.
– Сонь… Понимаешь… Никому никогда не говорила, – внезапно произнесла она, и губа у неё нервно дёрнулась. – Но… мучает меня это.
Ира потянулась в карман халата, достала пачку сигарет, вынула одну, но не зажгла, только принялась вертеть в руке.
– Ты уж выслушай, будь добра… И не осуди. Расскажу, может, легче станет, а то после смерти Марочки просто вся извелась. И тебе… урок.
– О чём вы? – не поняла Соня.
– Сонь… Сама себе никогда не прощу, но у меня с твоим отчимом… кое-что было, – Ира подняла на неё глаза и сразу же опустила, уставившись в пол. – Видишь ли, ты – взрослая женщина, всё понимаешь. А Лёшенька… В общем, ему пятьдесят три уже было, и он к тому времени… Нет, ну не то, чтобы совсем, но ведь мне было всего тридцать шесть. Сонечка, я всё знаю, как это подло, но… уступила слабости, мне ведь тоже хотелось… Володя был такой красивый, руки сильные, ох… Я держалась столько, ночью аж скрючивало. А потом…
– Зачем вы мне это рассказываете? – Соня зажмурилась в тоскливом отчаянии. – Слава Богу, мама не знала… И я не хочу знать!
Ну вот, ещё одним горем для Мары больше, хоть это и в прошлом, и ей теперь всё равно… Но зато Соне будет ещё тяжелее. Значит, и лучшая подруга её предала.
– Мама… – Ира посмотрела как-то странно, – в том-то и дело, что знала. Она нас застала.
– Как это? – Соня изумлённо уставилась на неё.
Она не помнила никаких конфликтов по этому поводу. Может, как-то сгладилось между ними потом – уже после развода с Вовой? Но Ира всегда приходила в их дом, без длительных перерывов, и до последнего момента была самой желанной гостьей. Выходит, мама «по-божески» помогала своей обделённой мужской лаской подруге, добровольно предоставляя ей мужа? Ну нет, это уже чересчур!
