? Конечно, ? поспешила ответить прекрасная Люцина, и я ей не поверил.
4.
И вот я шел по узкому штреку именно в тот день, когда в шахту спускаться нельзя. Началась весна. Через день, а может раньше, сосуды репы начнут качать наверх воду. В такой период шахта закрывается, из нее вывозят оборудование, и пока не прекратится рост побегов, у нас отпуск. Обычно он длится недели две-три. А этот сумасшедший энтомолог вместо того, чтобы подождать месяц, бросился сюда один без скафандра, в поисках куколок.
Оказалось, я иду правильно. Я сообщил Родригесу.
? Хуан, тут лежит вскрытая торопыга. Он здесь проходил.
Торопыга была страшненькой на вид, такие нам часто встречались, мы к ним привыкли, и из их тяжелых, сверкающих жвал ребята делали ножи и другие сувениры. Я сам привез как-то Люцине такой нож. Она его тут же выкинула, как узнала, что это ? жвалы какой-то гусеницы.
Уйти он далеко не мог. Я был в башмаках, которые не очень скользили по липкому полу, я знал куда идти, наконец, я не искал ничего, кроме Теодора, и не исследовал гусениц по дороге.
Идти становилось все труднее. С потолка падали капли, каждая наполнила бы стакан сладким соком, под ногами хлюпало. Стены штрека прогибались под напором сладкой воды. Репа гудела, радуясь весне. И где-то в этой липкой бездне бродил Теодор, причем с каждой минутой его спасение становилось все более проблематичным.
Навстречу мне ползли и бежали личинки, нимфы, плоскотелы, манги, торопыги, сунички, ? все те жители репы, что летом не выходят наружу, отсиживаются внутри, на бесплатной кормежке. Беженцы шли сплошным потоком, стремясь уйти подальше от центрального ствола. Они-то уж знали, когда им следует бежать. Я раздвигал их башмаками. Большая, черно-оранжевая леопардовая манга подняла голову и удивленно поглядела мне вслед, подумав видно: вот дурак, куда идет? Оттуда наш брат, подземный житель, живым не возвращается.
Я рассчитывал отыскать Теодора в полости, но нашел там лишь следы его недавнего пребывания. Одной из стен он нанес несколько порезов ножом, словно что-то выковыривал из нее. Затем он, видно, проследовал к дыре. Вот этого делать не следовало. Я сразу сообщил об этом Родригесу.
? Дело плохо, ? сказал я ? Он отправился дальше.
? Ого, ? сказал Родригес и замолчал. Я понимал, почему он молчит. Долг начальника велел ему тут же вызвать меня обратно. Но и этого он сделать не мог ? это означало погубить Теодора. Дыра вела в один из питательных сосудов репы. Это были вертикальные туннели, по которым и поступала вода к ростку. Мне приходилось туда лазить в хороший, сухой период, и то эти колодцы, в которых всегда сыро и жарко, не вызывали желания в них возвращаться. Мы тщательно наносили их на план шахты, чтобы не врезаться к ним штреком. Внизу, в глубине, покачивалась вода. Здесь терпеливо ждали своего времени выползти на свет миллионы всяческих тварей. И это было в сухое время. Что там творится сейчас ? мне и думать не хотелось. Но Родригес молчал, а это значило, что мне все-таки придется туда идти.
? Решай сам, ? сказал Родригес. ? Скафандр у тебя надежный.
Ну и негодяй, подумал я о своем начальнике. Это во мне бушевала трусость. И ничего я с ней поделать не смог. Только я был уверен, что Люцине я об этом ничего не расскажу.
И я пошел к дыре.
Я сунул голову внутрь. Учтите, что я был в скафандре, спасательном скафандре, которому почти ничего не страшно. Теодор же отправился в это путешествие в простом комбинезоне. Вода подошла уже к самому краю отверстия. До нее оставалось метров десять, не больше. Ствол, метров шесть в поперечнике, был заполнен таким количеством живности, что мне захотелось зажмуриться и отправиться домой, к маме. Постояльцы кишели в воде, покрывали в несколько слоев стену, ворошились, праздновали свое скорое освобождение. А на той стороне ствола, пониже отверстия, прижавшись к стене, висел на ледорубе покрытый насекомыми мой Теодор.
? Вы живы? ? спросил я, осветив чудака фонарем.
? А, это вы, ? ответил он также буднично. ? Я скоро упаду. Вы не могли бы мне помочь?
Помочь? Помочь ему было невозможно, о чем я сообщил Родригесу, после чего загнал первый крюк в плотную ткань репы и вылез в ствол. Меня тут же облепили обитатели ствола, хотя, к счастью, приняли за своего и враждебности не проявляли. Но уступать мне сидячие места на стенках туннеля также не намеревались.
