— Hу уж это совсем…, - поперхнулся собственным негодованием президент, побагровел и наконец выдохнул, — …ни в какие ворота!
Hа время в просторном кабинете повисла гнетущая тишина. Каждый соображал, что можно предложить, чтобы гнев от себя отвести, ведь как ни крути, а у всех рыльце в пуху. Президент подумал, собрался, взял себя в руки и совещание продолжил.
— А ну-ка министр налогов, отрапортуй, как дела обстоят со сбором пошлин да налогов с населения, если нет валюты или чего-нибудь на продажу, то может хоть у тебя какая-то сумма из рублей имеется?
— Имелась, кабы промышленность работала, да люди нормально жили, а так не платит народ налоги, — отвечает министр.
— Так вы на них поднажмите, — советует президент, — у вас же и полиция своя есть.
— А что толку? — возражает министр налогов, — нет у народа денег, вот и все.
А у кого есть так к тому ни с какой полицией не подъедешь. Потому как они все за границу перебрались.
— Так как же у меня народ без денег живет? — опять удивился президент, али уже коммунизм наступил?
— Hу насчет коммунизма не знаю, но пи. ец наступит неотвратимо. Если конечно мы ничего не придумаем, — набрался смелости министр налогов.
— Так ничего же не осталось, — возразил министр экономики, — ни фабрик ни заводов, ни земли, ни полезных ископаемых.
— А культурные ценности? — предложил министр внутренних дел, недавно по дешевке купивший на толкучке краденую картину Айвазовского. Все как по команде повернулись к министру культуры, тот лишь густо покраснел.
— Копии там все, — махнул он рукой куда-то в сторону, имея в виду музеи и запасники, — ничего стоящего там сейчас нет. Последние несколько настоящих картин к себе домой перенести пришлось, на сохранность конечно, чтобы не украли.
— М-да, ситуация, — протянул президент, незаметно оценивающе оглядывая свой кабинет, и думая чтобы из него можно ценного вынести.
— Господин президент, а как же это мы про людей-то забыли! — вдруг подал голос министр социальной политики.
— А что люди? — не понял его президент, — люди как жили, так и живут, и подумав добавил, — ну может чуть похуже, чем раньше.
— Так может этих людей иностранцам и продать, — подхватил министр экономики, — то есть сдать в длительную аренду, скажем лет на сто.
— А что, это идея! — просветлел лицом президент, — мы тут понимаешь думаем о них, заботимся, пусть и они стране послужат.
— Во-во, — разгорячился министр труда, — и пьянствовать будут меньше.
— А сколько запросим? — немного охладил пыл министр экономики.
— Да немного, нам главное покупателей не отпугнуть и чтобы всех скопом, тьфу, оптом взяли, народу у нас много, — улыбался президент и потирал руки в предвкушении будущей сделки. Все присутствовавшие представили размер суммы, которую возможно удастся выручить и тоже блаженно заулыбались, поняв что и им что-то от такой уймы денег перепадет.
— Hо надо обязательно дифферентацию составить, — продолжал горячиться министр труда, — мужики — дороже, потому как самые работники, женщины подешевле, а стариков и детей задарма отдать можно, чтобы государство их не кормило.
— А вот девки молодые и красивые выше самых здоровых мужиков цениться должны, — предложил министр обороны, — любят их иностранцы.
— Правильно, и мужей хороших себе там найдут, — поддакнул министр нефти.
— А иностранцы сами-то согласятся? — осторожно спросил министр культуры, — у них же там демократия и все такое.
— А почему бы им не согласиться? — осадил его президент, — купили же у нас все, пусть и людей забирают. Согласятся, никуда не денутся. Они, когда им выгодно, на все соглашаются.
— А сам народ? — опять забеспокоился министр культуры, — как бы бунта не было.
— Hе будет, — твердо сказал президент, — никуда не денутся. Мы им налог крупный в валюте введем. Вот прям сейчас указ подпишу, а кто не заплатит, тот пусть отрабатывает. Hо вот как бы это помягче, поцивилизованней назвать?
— Почетная трудовая повинность, — предложил министр труда.
— Точно! И звучит хорошо, — наставительно похвалил он и поднял указательный палец вверх, — надо чтобы и народ о государстве заботился.
