Сказка о городе К. Часть 1 - страница 12
– Вот эта человеческая девочка, она болеет, – заговорил домовой, – у неё такой недуг, что от любого прикосновения к коже девочка испытывает сильную боль. Ничего не помогает! Ты добрая старуха, помоги ей!
Полина вдруг проговорила:
– Помоги, бабушка! А я тебя нарисую, портрет твой!
Лесная ведьма расхохоталась во весь беззубый рот. Синильга только усмехнулась.
– Я тебе не бабушка! А ты мне не внучка! Я – лесная ведьма. Ты видишь, что с меня портреты писать – дело неблагодарное. Вот Синильга – красавица, её рисуй! Только зеркал ей не давай, а то съест еще чего доброго, – старуха заходила вокруг котла. – Мазь тебе нужна, да вот не знаю, всё ли для мази у меня с собой… Сестра людей на дух не переносит, вряд ли станет свои снадобья драгоценные для девчонки отдавать.
Синильга подошла к Полине и заглянула ей в глаза.
– Ты очень устала и очень боишься, человеческая девочка. Тебе больно… Так больно, что ты каждый раз с трудом открываешь глаза… Хочешь остаться здесь, со мной? Всё закончится. У тебя больше ничего не будет болеть. Тебе станет тепло, и ты уснёшь… Ты отдохнёшь, девочка. Оставайся со мной… Оставайся со мной…
У Полины сильно закружилась голова, всё вокруг стало растворяться. И только лицо Синильги стояло перед ней.
Иннокентий не на шутку перепугался – Синильга могла заговорить их и оставить во льдах навсегда! Домовой вытащил из кармана свёрток и раскрыл его: на ладони лежал и переливался всеми цветами радуги огромный алмаз.
– Посмотри, что мы принесли тебе!
Синильга вскрикнула и подбежала к Иннокентию:
– Не обманул ты меня! Отдай! – она забыла про девочку.
– Я-то отдам, мне и деваться некуда. А ты помоги лесной ведьме снадобье сварить! Прошу!
Синильга выхватила из рук домового свой алмаз и крепко прижала к груди. Потом продела его сквозь цепочку на шее и стала шептать заклинание:
– Мой алмаз! Сними сглаз!
Верни голос!..
Прогони хандру! Развей тоску!
Сними сглаз! Верни голос!..
Неземной красе! Чёрным волосам!
Белой коже! Сними сглаз!
Верни мой голос!..
Камень засветился неземным светом, осветил всю тёмную юрту. И чем быстрее и жарче шептала Синильга, тем нежнее и тоньше становился её голос. Наконец он стал звонким как лесной ручей, ласковым как первый снег, чистым как утренняя роса. Такой голос мог увести за собой кого угодно.
Синильга смеялась, бегала и плясала вокруг котла, целовала сестру и гостей. Вот только поцелуи её были холодными.
– Что там тебе нужно для целебного варева? Сейчас пошлём оленей или лаек! У меня на посылках много разной живности!
– Так, сестра. Дай-ка мозгами пораскинуть. Иди сюда, ребёнок! – старуха усадила Полину на низкую тахту, покрытую оленьей шкурой, стала разглядывать маленькие язвочки на её руках и ногах, спрятанные под ночной рубашкой. Девочка смотрела на неё с любопытством и почти не боялась. Зато боялся домовой. Он скрестил руки на груди и опёрся о стену юрты, с тревогой глядя на улыбающуюся Синильгу. Иннокентий не знал, долго ли Синильга будет к ним так добра…
Лесная ведьма осмотрела девочку и сказала:
– Мне нужны панты – рога северного оленя, горсть родной земли, прядь твоих волос, талый снег, твой, сестра, дивный голос… Вот славно-то как вышло!.. Без голоса никак!.. Что ещё? Что ещё?.. Ах, ты! Слово друга! Он твой друг? – старуха показала на домового сморщенной рукой.
– Нет, он просто пожалел меня… – проговорила девочка.
Иннокентий выпрямился и сказал:
– Надо попробовать, ведьма! Ты скажи, какое слово надо?
– Ничего проще – доброе слово от самого сердца! Я как прикажу – скажешь.
Домовой растерялся:
– Хорошо, я что-нибудь придумаю.
Все занялись делом. В котле закипело варево. Синильга приказала оленям отдать рога, а собакам отрыть горсть мёрзлой земли. Домовому сказала принести три ведра снега и бросить в котёл. Лесная ведьма тем временем взяла большие ножницы и состригла Полине пучок волос.
– А как тебя зовут, лесная ведьма? – спросила Полина.
– Ишь ты, чего ей знать надобно! – усмехнулась ведьма. – Имя моё никто не знает. Нельзя его вслух называть, иначе я дар свой волшебный потеряю. Так что не слыхать и тебе моего имени. И вообще – сиди и помалкивай!
