— Когда я скитался, потерянный среди вселенныхъ, — запѣлъ Ры́нтэу — я держалъ въ рукахъ камни и они стали мягки, какъ морошка. Гдѣ моя морошка, твердая какъ камень?
Сверху спустилась бусина, какъ будто ягода морошки, укрѣпленная на длинной серебряной нити; блескъ освѣтилъ весь домъ. — Кому эту подвѣску? — сказалъ Ры́нтэу. — Мнѣ, мнѣ! — закричали женщины. Со всѣхъ сторонъ притянулись руки и схватились за нить. Кому не достало мѣста, тѣ хватали за руки сосѣдокъ. Тогда ударилъ Ры́нтэу въ свой бубенъ изъ жучьей кожи и запѣлъ: — Когда я сидѣлъ на каменномъ пальцѣ надъ моремъ, воронъ попросилъ меня отдать ему на добычу весь народъ. Возьми, черный, каркающій, свою добычу! Забавно-ли тебѣ, старушка Кэрэкъ? Твоя порча возвратилась на твое собственное тѣло. — Подпрыгнулъ вверхъ Ры́нтэу и выпрыгнулъ изъ дымоваго отверстія; но бубенъ его выросъ и застрялъ въ отверстіи и закрылъ его собою. Двери и выходы деревяннаго дома всѣ исчезли. Тогда колотушка сама стала стучать въ бубенъ, какъ пойманная птица. Бусина стала рости и рости и тѣснить людей, окружавшихъ её. Сначала стала, какъ шишка сверла, потомъ какъ дѣтская голова, потомъ какъ человѣческая голова, потомъ какъ оленья свѣжевываленная брюшина, потомъ какъ круглый тюлень, потомъ какъ лахтачная туша, больше и больше, наполнила весь домъ, сжимая людей. Еще ростетъ бусина, еще стучитъ колотушка, кровь проступала, какъ кровавый потъ, сквозь бревна, лопнули связи дома и распались врозь. Полилась кровавая рѣка отъ постройки Ры́нтэу, — такъ остались на землѣ только двое: Ры́нтэу и сиротка, оставленная снаружи. Женился Ры́нтэу на сироткѣ и отъ нихъ снова размножился человѣческій родъ.
Сообщилъ Богоразъ.
