журнале фотографию Карлсона… Представляешь, он сидит у себя в гостиноий,
любуется букетом красных роз…
— Заглохни! — оборвал его Малыш. — Ты же знаешь, что у Карлсона никакоий
гостиноий нет, у него всего-навсего одна комнатушка, и никаких роз там нет.
Да, всеё это Боссе знал и сам. Однажды все они — и Боссе, и Бетан, и мама, и папа —
правда, только один раз, видели домик Карлсона. Они вылезли на крышу через
слуховое окно — обычно так лазают только трубочисты, — и Малыш показал им
маленькиий домик за трубоий.
Мама немножко испугалась, когда поглядела с крыши вниз, на улицу. У нееё даже
закружилась голова, и еий пришлось схватиться рукоий за трубу.
— Малыш, обещаий мне сеийчас же, что ты никогда не полезешь на крышу один, —
сказала она.
— Ладно, — буркнул Малыш, подумав. — Я никогда не полезу на крышу один… раз я
полезу туда с Карлсоном, — добавил он шеёпотом.
Но мама, видно, не расслышала его последних слов; ну и ладно, пусть она пеняет на
себя. Как она может требовать, чтобы Малыш никогда не бывал у Карлсона? Мама
ведь и понятия не имеет, как весело сидеть в тесноий комнатке Карлсона, битком
набитоий всякими диковинными и чудными вещами.
«А теперь, после этоий дурацкоий статьи, всеё, наверное, кончится!» — с горечью думал
Малыш.
— Ты должен предупредить Карлсона, — сказал папа, — пусть будет поосторожнеий.
Некоторое время ему лучше не летать по Вазастану. Вы можете играть в твоеий
комнате, тогда его никто не увидит.
— Но если он начнеёт безобразничать, я его живо выставлю вон, — добавила мама и
протянула Малышу тарелку с кашеий.
Бимбо тоже получил свою порцию каши. Папа попрощался и пошеёл на работу. И
маме, как выяснилось, тоже надо было уходить.
— Я иду в бюро путешествиий, чтобы узнать, нет ли там для нас какого-нибудь
интересного маршрута. Папа на днях уходит в отпуск, — сказала она и поцеловала
Малыша. — Я скоро вернусь.
И Малыш остался один. Один с Бимбо, с тарелкоий каши и со своими мыслями. И с
газетоий. Он придвину ееё к себе и стал разглядывать. Под заметкоий о Карлсоне была
напечатана фотография огромноий белого парохода, которыий прибыл с туристами в
Стокгольм и стоял теперь на якоре в Стремене. Малыш долго глядел на снимок —
белыий пароход был невероятно красив! Как Малышу захотелось подняться на борт
этого прекрасного корабля и уплыть куда-нибудь далеко-далеко!
Он старался смотреть только на эту фотографию, но взгляд его то и дело
соскальзывал на крупные буквы заголовка:
«Что это: летающиий бочонок или нечто другое?»
Малыш очень разволновался. Необходимо как можно скорее поговорить с
Карлсоном, но сделать это надо осторожно, чтобы не испугать его, а то он вдруг
улетит и никогда больше не вернеётся!
Малыш вздохнул. И нехотя сунул в рот ложку каши. Но кашу не проглотил, а держал
ееё на языке, словно желал получше распробовать. Малыш был маленьким худеньким
мальчиком с плохим аппетитом — таких ведь немало. Он мог часами сидеть перед
тарелкоий с едоий и вяло ковырять ложкоий или вилкоий, но так и не доесть до конца.
«Что-то каша невкусная, — подумал Малыш. — Может, будет вкуснее, если добавить
сахарку…» Он потянулся за сахарницеий, но в эту минуту услышал гул мотора у окна, и
тут же в кухню влетел Карлсон.
— Привет, Малыш! — крикнул он. — Ты знаешь, кто лучшиий в мире друг? А ещеё
угадаий, почему этот друг появился здесь именно сеийчас!
Малыш поспешно проглотил кашу, которую так долго держал во рту.
— Лучшиий в мире друг — это ты, Карлсон! Но я не знаю, почему ты прилетел именно
сеийчас.
— Чур, гадать до треёх раз! — сказал Карлсон. — Может, потому что я соскучился по
тебе, глупыий мальчишка? Может, я попал сюда по ошибке, а собирался вовсе слетать
в Королевскиий парк? А может, я почуял, что здесь пахнет кашеий? Раз, два три, говори, не задерживаийся!.
Малыш засиял.
— Наверное, потому что ты по мне соскучился, — сказал он смущеённо.
— А вот и нет! И в Королевскиий парк я тоже лететь не собирался. Так что гадать тебе
больше нечего.
«Королевскиий парк! — с ужасом подумал Малыш. — Туда Карлсону никак нельзя
лететь. Да и вообще ему нельзя туда, где полным-полно народа, где его увидят.
