— Не надо плакать, — проворковал Ярмоня. — Время играет против нас. Лучше скажите, где золотой улей, в котором жила золотая пчелка.
Принцесса недоуменно уставилась на дракончика.
— Неужели вы не были посвящены в тайну перерождения Вырвиглаза Безжалостного?
— Я что-то слышала о подарке Огненной Ведьмы. Легенды, байки, слухи, сплетни… Назови как хочешь. Ничего конкретного. Этот великий секрет, утерян нерадивыми потомками.
— А не встречали ли вы где-нибудь золотую паутину, в которой бы спала золотая пчелка?
— Ярмоня, лапонька, ты видел в нашем дворце хоть обрывок паутины?! Да я бы, даже не стала утруждать себя расследованием, по чьей преступной халатности она возникла. Попросту, собственноручно четвертовала бы всех ленивых вертушек. Взбодренные поучительным примером, новые горничные трудились бы, как муравьишки.
Голос принцессы окреп. Глаза мрачно блеснули. Она порывисто привстала, оправила юбки и вновь уселась. Озабоченный дракончик, проморгал перемены в поведении хозяйки.
— А почему вы все время смотрите на портрет Вырвиглаза? — рассеяно поинтересовался Ярмоня.
— Да потому, любознательный беглец, что меня словно подзуживает: смотри на него, смотри… Вот она, твоя погибель, — прошипела девушка, обвивая ледяными руками шею дракончика. — Только не спрашивай, почему погибель. Не знаю. Ясно?! Кстати, не пора ли подкрепиться? В темницах скучает десяток принцев. Разжирели на казенных харчах! Самое время ими полакомиться. Эй, стража! Увести моего дракончика и запереть в башне Невинноубиенных. Пусть отдохнет. На утро назначено показательное съедение женишков.
Доминанта дико расхохоталась. Дракончик Ярмонька с ужасом смотрел то на часы, то на хищно облизывающуюся хозяйку.
— Они сломались: спешат, отстают, останавливаются на минуту — другую и опять тикают, — перехватив его взгляд, охотно пояснила принцесса.
Одетые в камуфляж дюжие молодцы вынырнули из темноты и, набросив на шею малыша веревку, потянули к выходу. Напрасно, придушенный дракончик пытался упираться, брыкаться и бить хвостом. Силы были неравны. Громилы с гиканьем доволокли бедняжку до настежь распахнутой парадной двери. Дождавшись, когда вдали стихли звуки борьбы, принцесса вскочила с трона. Весело напевая любимую колыбельную Ярмони, коварная красавица отправилась в опочивальню.