– Вот! – гордо протянул вперед свою костлявую руку дядя Мифа. – Гремячая башня! Вы знаете, когда она была построена? Она была построена в 1525 году...
– До новой эры? – ахнул Алешка.
Но дядя Мифа не обратил внимания на его вопрос, дядя Мифа был увлечен собственным рассказом.
– ...Здесь, вокруг города, была крепость. Она отражала набеги всяких врагов. На ее стенах отважные жители защищали родной город. И вы знаете, крепость ни разу не пала под натиском осаждавших ее полчищ.
– И где ж она теперь? – огорчился Алешка. – Кто же ее разрушил?
– Отчасти в Отечественную войну ее разрушили немцы, а то, что не смогли сделать враги, сделало беспощадное время. И вот от всей крепости осталась только Гремячая башня, красиво освещенная заходящим солнцем.
Башня и правда была красиво освещена заходящим солнцем.
– Но почему – Гремящая-то? – нетерпеливо спросил Алешка. – Чем она гремит-то? Своими седыми камнями, что ли?
– Всему свое время, отрок. Сейчас расскажу. Давайте присядем вот на эту травку, и я продолжу свой рассказ.
– Я лучше вот на эту травку присяду, – сказал Алешка. – На той травке муравьи. И собачья кучка.
Но дядя Мифа не услышал его слов. И сел там, где стоял. Он вообще, по-моему, никого, кроме себя, не слышал. Видно, по жизни такой.
Мы сели с ним рядом, но подальше от муравьев, и, глядя на седые камни башни, красиво освещенные заходящим солнцем, выслушали драматическую историю. Которая началась неразделенной любовью, а закончилась... впрочем, еще не закончилась... жуткой легендой.
– ...Сто, двести или триста лет назад жил в нашем городе славный боярин Ставр. И у него была любимая дочь Марфа... Марфуша...
– Красивая? – деловито уточнил Алешка.
– Необычайно! Молодые бояре из других городов специально приезжали в наш город, чтобы только взглянуть на Марфушу. И увозили в вотчины свои разбитые сердца. Потому что Марфуша никому из них руки не отдавала. Потому что любила папиного конюха Ивана. А этот конюх Иван любил папину кухарку Марью. На Марфушу же не обращал никакого внимания. И Марфуша стала чахнуть. Боярин Ставр делал все, чтобы развеселить ее. Каждый день на его подворье были всякие пляски и песни. Кувыркались скоморохи, веселились шуты и шутихи. Водили хороводы красны девицы и добры молодцы. Каждый день боярин Ставр дарил своей печальной доченьке драгоценные украшения и прекрасные наряды... Но все было напрасно. Марфуша складывала драгоценности в сундук и продолжала чахнуть. Ах! – дядя Мифа вскочил и подпрыгнул.
– Как вы переживаете, – посочувствовал ему Алешка.
– Я не переживаю. Меня муравей укусил. Ай! – и он стал «айкать» и хлопать себя по ногам и сзади... по спине. Немного ниже.
– Придется штаны снимать, – сказал Алешка. – Так вы их не перебьете.
– Отвернитесь, отроки.
Мы отвернулись. Дядя Мифа снял штаны, перетряс их как следует и стряхнул с себя муравьев. Оделся и сел... Снова на то же место. Хорошо еще – не на собачью какашку.
– Так на чем я остановился, отроки?
– На чаханье, – напомнил Алешка.
– Ах, да! Тогда боярин позвал к себе в гридницу...
– А это что за фишка?
– Ну... Такая главная, парадная комната в боярском тереме.
– Понял. Там пируют и слушают вещего Баяна, под гусли.
– Верно... Позвал Ивана и приказал ему: «Женись на Марфуше. Получишь полцарства». «Не неволь, батюшка боярин, – отвечал конюх Иван. – Не люба мне твоя дочь. Люба мне твоя кухарка...»
– И он велел отрубить ему голову? – спросил Алешка.
– Нет, еще хуже. Он велел его выпороть на конюшне! И когда Марфуша об этом узнала, она еще больше зачахла...
– Что-то она долго у вас чахнет. – Алешке, пожалуй, стало скучновато.
Дядя Мифа обиделся и по-детски спросил:
– А я виноват? Сколько надо – столько и чахла. Но потерпи, скоро совсем зачахнет... Боярин был в великом горе. Собрал со всего света врачей и знахарей. Но никто из них не смог вылечить Марфушу...
– И он всем им рубил головы?
– А как же! Плохим врачам надо рубить головы. По-другому никак!.. Но вот приползла с дальних дремучих болот старая-престарая ведьма...
– Нос крючком, борода торчком, – подсказал Алеша. – Глаза завидущие, руки загребущие.
